Звездный огонь - [5]

Но в конце концов спуск остался позади. Мелькнул столбик с надписью «Бэйтаун».

Ховер остановился на площади, стиснутой с трех сторон административными корпусами в стиле «барачного монументализма». Что-то похожее мне доводилось видеть на каждой планете Доминиона. Впрочем, в колониях не до архитектурных изысков. Если на Земле переизбыток рабочих рук, то на иных мирах людей постоянно не хватает. Даже при том, что лифт-кабины ежеминутно шныряют туда-сюда между орбитальными пересадочными станциями. Впрочем, Габриэль такую уйму колонистов и не переварит. Сюда рейсы совершаются пореже, остается место для грузов, для ученых и курьеров от обоих институтов… и для туристов, хотя только очень богатый человек может позволить себе билет на лифт в два конца.

Мой клиент богатым человеком не был — точней сказать, не настолько богатым, чтобы совершить поездку на свои деньги. Но ему это и не требовалось. Любимому племяннику его превосходительства позволялось многое, за что простых смертных отправили бы на Миктлан ковырять лед. В частности, у него имелся постоянный пропуск работника Службы — такой же, как у меня, только Бертрану Бартоломью Сайксу не приходилось отчитываться за каждый джоуль, растраченный на ТФ-переброску его мускулистого тела, и бесполезно занятое место в лифт-кабине. У меня не было сомнений — мертвое тело Сайкса-младшего, если его удастся обнаружить, отправят обратно за счет все той же Службы, к которой тот при жизни имел сугубо… родственное, я бы сказал, отношение.

Правда, для этого тело надо найти. А заодно — уточнить причину смерти. Потому что у моего начальника, Джонатана Джозии Сайкса (наверное, у них это семейное — давать детям идиотские имена), возникли серьезные подозрения, будто племянник его погиб вовсе не случайно.

Сам я придерживался мнения совершенно противоположного. Экстремальный туризм — для любителей поиграть со смертью, и бывает, что костлявая сгребет банк. Как утверждалось в предмиссионном инструктаже, за последние три года Сайкс-младший посетил четыре планеты из наименее освоенных, не считая тура «по самым опасным местам Земли». Включая окраины Калькутты, откуда он вышел живым, что лишний раз показало мне: парень — тертый калач. Такой может погибнуть только случайно, потому что заведомый риск им давно просчитан и сведен почти к нулю.

Но так или иначе, а именно расследованием этого банального дела мне и предстояло заняться на Габриэле. Что ж, по Сеньке и шапка — серьезными происшествиями занимаются штатники, угрюмые педерасты, до костей мозгов нашпигованные наращениями. Мне остается слегка постыдная рутина.

Дождавшись, пока новые колонисты покинут ховер и, слегка пошатываясь, двинутся гурьбой в сторону роскошного барака с вывеской «Иммиграционный контроль», я выпрыгнул из машины. «Можете снять респираторы», — проскрипел мне в спину синтезированный голос, прежде чем двери захлопнулись и ховер, взревев пропеллерами, двинулся обратно.

Я для пробы отогнул краешек маски и попробовал на вкус местный воздух. Здесь, в котловине, концентрация углекислоты была повыше — во всяком случае, дышать хотелось регулярно — однако от избытка кислорода кружилась голова. Сухой воздух обжигал носоглотку. Пахло пылью и солью. На слабом ветерке шелестела листва неведомых мне деревьев в сквере по другую сторону площади и неслышно склонялась почти белая трава. Седая пыль собиралась во всех щелях, повисала в воздухе, стоило сделать шаг. Отменного уродства подвижную скульптуру — местного, надо полагать, производства, потому что тащить этакую тяжесть лифтом никто бы не позволил, — поела ржа; угловатые конечности шевелились вяло, по временам замирая, хотя, быть может, так и задумывал художник-висельник.

Я шагнул было вслед уходящим переселенцам и остановился в раздумье. Как представитель Службы, я имел полное право не регистрировать свое прибытие в местной администрации… но наспех сляпанная легенда этим разрушалась окончательно.

Как часто бывает, решение за меня принял Великий Мэрфи.

— Заблудились? — безразлично окликнули меня.

Я обернулся. Рослый негр в голубом мундире колониальщика, но с нашивками местных «сил порядка», многозначительно похлопывал по бедру тонфой — мол, не задерживай, колонюга. Маска среагировала за меня.

— Э, офицер… — Я выставил вперед большой палец левой руки, где у меня стоит чип-паспорт, и беспомощно повел плечами. — Не подскажете, куда мне обратиться?.. Я, видите ли, в научной командировке…

Голубец дотошно отсканировал мои данные и снисходительно буркнул, что меня уже дожидаются в имм-контроле, чтобы выдать временный опознаватель. А потом — извольте на паром, потому что если Институт прекурсологии стоит прямо за городом, то Пенроузовская Академия, извините, на другом берегу Узкого моря… вдруг жахнет?

Под его бдительным оком мне не оставалось ничего иного, как отправиться за опознавателем. Проходя в здание, я окончательно решил, что судьба распорядилась верно. Так или иначе, мне пришлось бы действовать через местные власти… но от директората Академии мне проще будет добиться сотрудничества, нежели от городской (читай — колониальной) администрации. Хотя и те, и другие номинально обязаны «оказывать содействие», но мне за несколько лет работы уже столько навставляли палок… в колеса… в разных инстанциях, включая местное отделение Службы на очень независимом острове Маврикий, состоявшее ровным счетом из одного квелого от тропической жары сержанта, что я старался пореже пользоваться своими полномочиями — все равно люди не поймут. Машины — дело другое, но доступ к терминалам местных сетей контролируют те же опоенные властью клерки, которые гнутся — со скрипом — только под угрозой расстрела. А лицензии на убийство сотрудников Службы у меня, увы, нет. Можно было бы воспользоваться весьма обширными полномочиями в киберпространстве, однако раньше времени раскрывать масштаб этих полномочий было бы неразумно… кроме того, я всегда чувствую себя неловко, фрондируя паролями.