Звездный крен - [4]

И во дворец дежурный офицер

Несет депеши сумрачно и хмуро.

И вот – плывут стрелки из Сингапура,

И моряки прошли через Танжер.

– Но яростная, желтая толпа

Уже топтала в улицах концессий

Тяжелый флаг морской, британской спеси

И консул ждал с рево львером у лба…

О, Англия! И твой удел изменчив!..

И ты под властью Правящей Руки.

А не твои ль завшивевшие френчи

Еще таскают в селах мужики?..

Еще, быть может, мельницы Йоркшира

Кружат Новороссийское зерно;

А нефть и кровь стекают заодно

С страниц тобой диктованного мира.

И не твои ли ящики патрон,

Оставленные белыми в Ростове,

Не для тебя ли держит наготове

Москва, переправляя на Кантон!?

И краснорожая, перемотав портянки,

Опять ползет по выбитым полям.

И вот под гром внезапных телеграмм

Снижают фунт внимательные банки…

Потом, когда опять через Суэц

Пройдут назад разбитые десанты, –

История запишет в фолианты

Еще одной Империи конец.

ОГНЕННЫЕ ГОРОДА

1. «Из дансингов усталые мужчины…»

Из дансингов усталые мужчины,

Прижав, вели изнемогавших дам

Сквозь мглу ночей, где пел в огне реклам

Призыв любви, и вечной, и единой…

Взлетали на мосты автомобили,

С картавым криком падая в туман.

Хрипело радио над входом в ресторан

И задыхалось от вина и пыли.

По набережным черных, жирных рек

Бродили исступленные поэты

И бормотали мирные сонеты,

И слушали, как дышит новый век

Тяжелым и прерывистым дыханьем.

И видели: над жертвенником крыш

Клубится дым и всходит в ночь и тишь

Над той же древней жертвою – Страданьем…

2. «В тумане вечера шпили далеких готик…»

В тумане вечера шпили далеких готик

Сквозь сеть антенн прозрачны и легки.

А люди умирают от тоски

За окнами холодных библио тек.

О, этих задыхающихся уст

Не осчастливить огненным глаголом,

Чтоб скучный мир был снова дик и пуст

Перед тобою, радостным и голым…

Как занести в распухший каталог

И поместить на окнах библио тек,

Что вновь и вновь, сквозь темноту дорог,

Несут сердца тяжелый камень плоти.

А над тоской, над пышной пылью книг

И гипсовым бессмертием Шекспира,

Средь льдов пространств трубит Архистратиг

О новом хаосе и сотвореньи Мира…

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЧАЙ

Контроль небрежно рвет билеты.

Вхожу.

И вот до самых глаз

Над желтым озером паркета

Веселым ветром плещет джаз.

Льют электрические выси

Молочный душ и дымный пар

На шаг извилистый и лисий

Легко касающихся пар.

И воздух, ломкий и неверный,

Закруживает не спеша

Средь скользких столиков таверны

Тебя, бессмертная душа!

И этот зал, и люстры эти,

И скрипок яростный прилив

Несут, жужжа, в мое столетье

Туманный, блоковский мотив.

И вот, над жаркой чашкой чая,

В пару качаясь, как змея,

Мне темным взглядом отвечает

Возникнувшая тень твоя…

Розовощекие спортсмены

Гремели кружками о стол

И клочья ноздреватой пены

Сбивали пальцами на пол.

И хохотали. И шумели.

И шли за женщинами в круг,

Ища в таком же ловком теле

Веселых, временных подруг…

…А тень качалась и грустнела,

У самых губ, у самых глаз…

Тогда, пронизывая тело,

Пропел смычок в последний раз…

И разорвав оцепененье,

В такой прекраснейшей тоске,

Я это маленькое пенье

Занес на мраморной доске.

И стулья завернувши боком,

Я поклонился и ушел,

Оставив объявленье:

«Стол

Занят Александром Блоком».

1929. «Скит». Прага