Звёздный дар - [40]

Священник той церкви, в которой отпевали его жену, дочь и зятя, которого он знал с шестилетнего возраста, даже не соизволил с ним поговорить не то что, как со страждущим, а просто так, по-человечески. Через два месяца после похорон, когда ему было особенно тяжело из-за того, что внучку положили в больницу, отец Феоктист подошел к могиле, встал на колени и принялся так истово молиться за упокой усопших, что он оторопел. После этого отец Феоктист подсел к нему на скамейку, взял за руку и стал не утешать, нет, это слово совершенно не подходило к тому, что он говорил полковнику Рязанцеву. Этот щуплый человек принялся строго отчитывать его за грех уныния, воззвал к его совести и сказал, что негоже ему, представителю воинства Христова, проклинать судьбу, ибо всё в руках Божьих и человеку неведомы пути Господни, которыми он ведёт чад своих.

Отец Феоктист прямо с кладбища поехал вместе с полковником Рязанцевым в детскую больницу, где настоял на том, чтобы его пропустили к постели больной девочки.

Внучка полковника лежала в реанимации с сильнейшей пневмонией. Он истово молился у постели маленькой Машеньки почти три часа и на взгляд Сергея Васильевича произошло самое настоящее чудо, болезнь отступила. На следующий день девочку перевели в общую палату, а ещё через неделю выписали совершенно здоровой. С тех пор полковник Рязанцев стал членом общины церкви истинных православных христиан.

Он по прежнему служил в российских ВВС на подмосковном аэродроме, но при этом куда больше слушался отца Феоктиста, нежели своих начальников.

Когда в солнечной системе появился космический корабль, посланный на Землю диарцами, он даже не обратил на это никакого внимания. Отец Феоктист же по этому поводу сразу сказал, что это дело рук нечистого и проклял Дар Небес. Ну, а когда тот аэродром, на котором нёс службу полковник Рязанцев, в обязанность которого входило техническое обслуживание бортовой электроники. Полковник Рязанцев был прекрасным инженером-электронщиком и отец Феоктист, напирая именно на это, суровым, властным тоном приказал ему сделать всё, чтобы «Благовест» не смог долететь до Дара Небес. До самого «Благовеста» полковник Рязанцев добраться не мог, но в его силах было устроить на борту того «Ту-160», на котором совершал тренировочные полёты генерал Медведь, такую диверсию, которая со стопроцентной гарантией угробить самолёт и его экипаж.

В конечном итоге всё получилось совсем не так, как он планировал и генерал Медведь благополучно вернулся на аэродром из тренировочного полёта. Более того, во время полёта произошло самое настоящее чудо. Самолёт не загорелся и не взорвался, хотя именно это должно было произойти. Сын генерала Медведя сумел за каких-то полчаса сделать в воздухе то, на что и в нормальных условиях потребовалось бы минимум трое суток работы для нескольких специалистов. Вот уже трое суток мысль о чуде не выходила из головы полковника и он подъехал к дому отца Феоктиста пребывая в полном смятении. Остановив машину метрах в десяти от дома он вышел из неё, огляделся, и, не заметив за собой никакой слежки, направился к дому. Перекрестившись перед дверью, он вошел в дом и чуть ли не с порога спросил:

— Отец Феоктист, может быть вы ошиблись? Понимаете, не могли они спастись в той ситуации, а всё же вернулись из полёта целыми и невредимыми. А что если их сам Господь хранит? Что если это действительно Дар Небес? Вы ведь сами видите, что происходит вокруг, народ, словно очнулся от наваждения. Люди работают, порядок вокруг, водку и ту пить перестали, как раньше и даже в вашей Тарасовке пить перестали. Видно всё происходит не одними только вашими молитвами.

Иерей Феоктист спокойно выслушал его, осенил крестным знамением и мягким, добрым голосом ответил:

— И такое может быть, Сергей. Пути Господни неисповедимы. Как знать, может быть таким образом Господь послал таким образом испытание и нам с тобой, и генералу тому, который поведёт «Благовест» к Дару Небес. Как знать. О том же, на что я тебя нацелил, я могу сказать только одно, — видение было мне дано, когда молился я о благе всеобщем. Сияние передо мной возникло и голос из него сказал мне, чтобы я направил тебя тем путём, по которому ты прошел. Ну, что же, если так Господь испытывал веру нашу в себя, значит так тому и быть, а потому примем смиренно и то, что последует за этим. Пойдём, Сергей, чаю попьём с мёдом и посидим напоследок.

Полковник Рязанцев прошел в горницу, перекрестился на образа и сел за стол. Отец Феоктист налил две больших чашки чая и поставил перед ним мёд в блюдечке и вазочку с сушками. Он жил бобылём, работал в Тарасовке почтальоном и вёл тихую, незаметную жизнь и только в своём лесном храме преображался. Там он, словно сбрасывал с себя оболочку ничтожности, и становился такими, каким Сергей Васильевич впервые увидел его на кладбище. Если бы кто спросил его о том, чем отличается иерей Феоктист от всех остальных его знакомых, он не задумываясь сказал бы, что добротой и потому ему было очень странно услышать от него, что он должен испортить самолёт генерала.

Они сидели и молча пили чай с гречишным мёдом. Лицо отца Феоктиста было спокойным и умиротворённым, отчего полковник Рязанцев, которые последние дни провёл в постоянной тревоге, тоже успокоился. Из-за его диверсии были приостановлены все полёты. Охрану на аэродроме утроили и на нём было не протолкнуться от особистов. Он знал, что уже очень скоро за ним придут и приехал только для того, чтобы предупредить отца Феоктиста и сказать ему, чтобы тот уезжал из Тарасовки. Сергей Васильевич, сжевав сушку, хотел было сказать об этом, как иерей улыбнулся ему и сам сказал: