Звездный час «Весты» - [30]

— Я пойду! — радостно вызвался Володя, понимая, что без Баранова дальнейшие события не развернутся.

— Да что вам затрудняться, я матроса пошлю, — возразил Голицын, но Володя уже скатился по трапу и стучал в капитанскую каюту. Дверь открыл вестовой Баранова с полотенцем через плечо.

— Николай Михайлович проснулся?

— Изволили уже побриться и умываются, полотенце несу, — ответил матрос.

— Скажи ему, что на зюйде дым появился, большой и черный.

Баранов сам услышал это сообщение сквозь дверь туалетной комнаты и вышел с мокрым лицом и руками. Вытираясь, он спрашивал подробности, но Володя смог добавить только, что дым открылся ровно в половине восьмого, а рангоут еще не показывался.

— Ну вот, дождались, — сказал Баранов, застегивая сюртук, — за мной, юнкер.

И стремительно бросился на палубу. На мостике князь не отрываясь глядел в бинокль, дым на горизонте был уже виден невооруженным глазом.

— Открылся рангоут, — доложил он, — но не понять, догоняем или идем встречным курсом. Если догоняем, значит, купец, а если идет навстречу, то, может быть, и броненосец!

Баранов тоже посмотрел в бинокль.

— Вижу корпус с кожуховыми свесами, ваше благородие! — закричал сигнальщик.

— Торговый колесный пароход, — несколько разочарованно протянул Баранов.

А Володя почувствовал прямо-таки жесточайшую досаду и ярую ненависть к наглому «купцу», занявшему место великолепного броненосца, который он в мечтах уже захватил в плен и торжественно привел в Севастополь.

Действительно, в бинокль было видно судно, идущее тем же курсом, с выступающими с бортов кожухами для колес.

— Курс зюйд-тень-вест, — скомандовал Баранов.

Рулевой несколько повернул штурвал («Веста» шла курсом вест-зюйд-вест), и бушприт парохода покатился вправо.

«Отрезаем «купца» от берега», — догадался Володя.

— Кто на вахте в машине? — спросил Баранов.

— Вольный механик, — доложил вахтенный офицер.

Баранов наклонился над переговорной трубой и одновременно двинул ручку машинного телеграфа на «полный вперед».

— Поднять давление до предела! Господин юнкер, — Володя вытянулся, — отправляйтесь к подпоручику Пличинскому и передайте, что я прошу его спуститься в машину и лично наблюдать за давлением пара.

Но Пличинский уже был на палубе. Окинув взглядом горизонт, он все понял и нырнул в люк.

Наверх к подъему флага поднялись офицеры и свободные от вахты матросы. Все взоры были обращены к дыму на горизонте. Появился Чернов и встал рядом с Барановым.

— Гардемарин Барковский, — скомандовал он, — к дальномеру! — и поднял бинокль. Посмотрев не более секунды, он тихо сказал (его слышали только Баранов, Володя и вахтенный офицер):

— Николай Михайлович, это не пароход — это большой броненосец и судя по скорости сближения, он идет прямо на нас. Возьмите мой бинокль и убедитесь сами.

Пока Баранов смотрел в бинокль Чернова, который был мощнее любого другого на «Весте», Володя замер от напряженного ожидания. Неужели командир сейчас скомандует к повороту и пойдет обратно в Одессу? Но ведь именно так он и должен поступить, согласно инструкциям Аркаса. Боя с таким грозным противником «Весте» было прямо приказано избегать. Секунды тянулись долго.

— Вы правы, Константин Давыдович, — наконец ответил Баранов, возвращая бинокль, — это действительно броненосец. И скомандовал рулевому:

— Курс вест-зюйд-вест!

Бушприт «Весты» пошел обратно и снова уперся в темное пятно на курсе.

— То, что вы приняли за кожухи, — говорил между тем Чернов, — это свесы его средней казематированной батареи. Господин гардемарин, доложите расстояние.

Барковский оторвался от дальномера.

— Три мили!

— Если дать стволам предельный угол возвышения, то может достать. Не попробовать ли, Николай Михайлович?

— Нет, Константин Давыдович, — твердо ответил Баранов, — сами знаете, какая точность дальномера на таком расстоянии. А если большой недолет? Команда усомнится в нашем оружии. Нет, первый выстрел — врагу, а наш — ответ и обязательно с перелетом. — Он посмотрел на часы, было без четверти восемь. — Успеем флаг поднять. Извольте командовать к подъему, князь.

Голицын-Головкин, пораженный обыденностью приказа, оторвался от созерцания приближающегося броненосца. Враг уже был виден не строго по курсу, его корпус вытянулся в длину, броненосец повернул — решил отрезать «Весту» от берега.

Очевидно, капитану броненосца и в голову не приходило, что идущий на него корабль предпримет что-то иное, кроме бегства к берегу.

— На флаг! — скомандовал князь.

Офицеры и матросы выстроились вдоль борта. Все уже догадались, что темная точка по курсу отнюдь не торговый корабль, и не спускали глаз с Баранова, ожидая его решения. А тот, видимо, был занят только тем, что следил за песком, пересыпающимся в склянке, которую держал перед вахтенным офицером сигнальщик. К броненосцу он повернулся при этом спиной.

— Флаг поднять!

Полотнище Андреевского флага, трепеща на ветру, поползло вверх по флагштоку. Предчувствуя близкий бой, многие крестились и шептали молитвы.

Над далеким неприятельским кораблем появилась вспышка и белое пятно дыма, со страшным свистом над «Вестой» пронесся огромный снаряд и взорвался далеко за кормой. Матросы втянули головы в плечи (неодолимее желание сделать то же самое почувствовал и Володя), боцманмат Максим Ефимов вскрикнул. Яковлев стоял к нему ближе других офицеров и с испугом спросил: