Звездный час - [87]

Взбудораженное состояние, внушенное ей кораблем, казалось, передалось обратно его громадине: в коридоре и на палубе загремели звонки, требуя искать избавления от своей пронзительной ярости в немедленном действии. Лиза не знала, означает ли эта тревога какую-либо угрозу и обязывает ли ее саму к чему-либо, но из сомнений ее вывел стук в дверь. В коридоре стоял Юра. Поверх черного кителя на нем был надет рыжий спасательный жилет с широким воротником, похожим на хомут, а второй жилет он держал в руках.

– Отчаливаем, Елизавета Дмитриевна! – объявил Юра с порога. – Я принес вам спасжилет! Командир просит вас выйти наружу. Всем приказано покинуть каюты и кубрики – мы пойдем по фарватеру, на который немцы днем сбросили мины. Его уже два раза протралили, но всякое может случиться…

Лиза вслед за ним вышла на палубу. Стараясь никому не мешаться, они нашли себе место в самой середине борта, между закрепленным на ложементах катером и массивными трубами торпедного аппарата. Над головой громоздилась поворотная катапульта, а на ней – гидросамолет-разведчик. Сквозь планки настила ноги ощущали дрожь работающих машин. На причале дул в трубы и бил в барабаны едва заметный в темноте оркестр.

– Из штаба флота прислали в честь первого боевого похода, – пояснил Юра, лучась от гордости. – Слышите? «Прощание славянки». Если бы у нас крейсер назывался не «Слава», а «Славянка», было бы специально для нас!

– Роль славянки могу сыграть я, – проговорила Лиза, борясь с гнетущей тяжестью на сердце.

Она вцепилась в леер, чтобы не поддаться искушению перепрыгнуть на причал через полоску воды между стенкой и бортом крейсера, с каждой секундой становившуюся все шире. Прощания с городом не получилось – не самый любимый и не самый близкий, а все-таки последняя частица родной земли, но и здесь ее обманули: вместо города Лиза видела только темные берега, тонущие во мраке, и подпирающие небо тонкими спицами лучи прожекторов.

Крейсер, пропахивая по воде пенную полосу кильватера, неторопливо уваливался влево, к выходу из Северной бухты, и лишь как последнее прости вдогонку за ним летели с берега звуки музыки, от каждого такта которой в душе саднило, как от уверенности в том, что это расставание – навсегда.

Потом и причал с музыкантами остался далеко за кормой, и стало непонятно, вправду ли до корабля над черной гладью бухты еще доносятся самые громкие ноты, или это слух домысливает их, отыскивая среди гула турбин, подобно тому как в полной темноте глаза видят контуры вещей, которых нет на самом деле, заполняя ими пустоту, ненавистную разуму и чувствам.

Глава 29

Лизу разбудил грохот, пронзивший могучее тело корабля со всеми его трюмами и переборками. В каюте было совсем светло, незашторенные иллюминаторы беспрепятственно пропускали призрачный утренний свет. К одному из них и подбежала Лиза, вскочив с мягкой флагманской кровати, но сквозь маленькое оконце она не смогла ничего увидеть, кроме беспорядочной пляски мелких волн, прибегавших со стороны терявшегося в дымке горизонта. Грохот повторился, отдавшись в стальном борту противной дрожью. Не желая оставаться в неведении, Лиза поскорее вылезла из ночной рубашки, натянула платье и поспешила наружу.

У самого выхода на палубу, где в распахнутую дверь несло морской сыростью, Лиза чуть не столкнулась с Юрой. Обрадовавшись, что видит человека, который может ее просветить, Лиза спросила:

– Юра, что про…

– Уши закройте! – крикнув, прервал ее тот и сам тут же выразительно прижал к ушам ладони.

Лиза едва успела последовать его примеру, как вдоль корабля прокатился оглушающий раскат. Юра, преодолевая послезалповую глухоту, закричал:

– Мы ведем огонь главным калибром! Уши затыкайте, а рот держите открытым!

В промежутке между залпами Лиза опасливо выбралась на палубу. Серый металл надстроек, еще хранивший ночной холод, был покрыт осклизлой влагой. Над морем висел туман, и крейсер прорывался сквозь его неровные клочья, оседавшие на мачтах и ограждении мостиков. Все три башни главного калибра – по три орудия в каждой – были развернуты на правый борт и методично плевались огнем и дымом, заставляя весь корабль содрогаться от киля до клотиков. На траверзе корабля, в разрывах между полосами тумана, смутно угадывался плоский берег. По каким целям ведет огонь крейсер, разглядеть было невозможно, однако не составляло труда опознать следы попаданий, отмеченные тянувшимися над берегом клубами жирного дыма, такого плотного, что он казался лезущей из котелка черной кашей.

Не отрывая ладоней от ушей, Лиза оглядывала доступную ее взору часть горизонта. По-видимому, крейсер шел вдоль вражеского берега в полном одиночестве. Она спросила:

– Мы же, кажется, вышли из Севастополя вместе с другим кораблем! Где он?

– Да, – ответил Юра, – это был лидер «Ташкент». Ночью у него возникли неполадки в машине, и он вернулся на базу. А наш командир решил выполнять задание в одиночку.

В его последних словах слышалась гордость за отцовскую отвагу – но Лиза в новом приступе тоскливого предчувствия задумалась: как бы поступил Барсов в том случае, если бы она не находилась на борту крейсера? И ожидание очередных неприятностей не замедлило оправдаться – над ее головой послышался свист, вызывающий острейшее желание втянуть голову в плечи. Чуть погодя поверхность моря между крейсером и берегом ощетинилась частоколом пенных столбов.