Звездный час адвоката - [10]

Дубровская с опаской посмотрела на фетишиста в обличье прокурорского следователя. Она могла голову отдать на отсечение, что ее собственный муж, взглянув на Данилевскую, не задержал бы взгляда даже на тридцать секунд, а уж мысленно распускать ее грязные волосы по опущенным плечам… Бр-р, бред какой-то!

Красавин улыбнулся Елизавете, словно угадав ее мысли.

– Вы забываете о том, что делает с людьми неволя. Тем более с женщинами. Ну-ка, представьте на минуту, каково это – спать не на ортопедическом матрасе у себя дома, а на деревянной доске в казенном учреждении и не знать при этом, что лучше: снять с себя куртку и подложить ее под себя или же все-таки укрыться ею для того, чтобы немного согреться? После одной такой ночи, да еще в обществе не самых приятных товарок, личико даже самой писаной красавицы приобретет землистый цвет, а красивые глазки превратятся в поросячьи щелочки.

– Ну да бог с ней, с ее внешностью, – сказала уязвленная Дубровская. Ей было досадно, что следователь увидел в ее подзащитной гораздо больше привлекательных черт, чем удалось ей самой. – Скажите лучше, видите ли вы в облике Данилевской какие-то скрытые пороки? Способна ли она совершить убийство?

– Сложный вопрос, – отозвался Красавин. – С одной стороны, в ее внешности нет ничего из того, что перечислял старина Ламброзо, описывая облик настоящего преступника. У нее симметричное лицо, правильный овал и довольно изящные черты. С другой стороны, вы обратили внимание на ее поведение?

Поведение?! Лиза подумала, что она ослышалась. О каком поведении могла идти речь, если за все время, пока они делились друг с другом своими наблюдениями, Данилевская сидела, как пришпиленная к месту, вперив мутный взгляд в зеркало?

– Диана не знает, что мы за ней наблюдаем, но, даже оставаясь в одиночестве, она не может расслабиться, – продолжил следователь. – Она напряжена, как натянутая струна. Вы видите, она кусает губы? Смотрите, она сжимает пальцы так, что белеют костяшки.

Дубровская и правда обратила внимание на то, что руки писательницы, лежащие на столе и сомкнутые в замок, находятся тем не менее в постоянном, непрерывном движении. Пальцы сжимались и разжимались, и даже через стекло было видно, как белеют суставы. Однако, как это Красавин все замечает?

А он тем временем продолжал:

– Знаете, что делают люди экспрессивные в подобных ситуациях? Они мечутся по следственному боксу, как звери, попавшие в силки. И хотя им строго-настрого велено находиться на месте, удержаться в рамках дозволенного им сложно. Они подходят то к двери, то к окну, стараясь выглянуть наружу. Они пинают привинченный к полу табурет, заглядывают в пепельницу и в глазок, тянут руку к тревожной кнопке. Наша же подопытная ведет себя так смирно, что на первый взгляд кажется этакой тихоней. Но это на самом деле не так. Данилевская – сложная, противоречивая натура, довольно страстная, но с хорошо развитым самоконтролем. Она не позволяет эмоциям вырваться наружу, хотя они ее душат. Вспомните о ее беспокойных пальцах и искусанных губах. А этот ее остановившийся взгляд и неподвижная поза – только защитная броня, которой она укрывается от посторонних и даже от самой себя.

– Но как насчет убийства? – хитро спросила Дубровская. – Я так и не поняла, способна ли моя подзащитная на такой фортель? Или же это все удел экспрессивных, как вы выражаетесь, лиц?

– Такие люди, как она, если и совершают преступления, то делают это хитро, обдуманно, не просто так, не с бухты-барахты. По этой причине изобличить их оказывается намного труднее. Они ведут тонкую игру благодаря своему хорошо развитому интеллекту и врожденной осторожности. Но и они, бывает, делают проколы.

Дубровская вздохнула. Беседа со следователем-интеллектуалом давала ей и бедной Данилевской мало шансов на успех. Но все же она рискнула.

– Надеюсь, вы дадите возможность мне убедиться в правоте ваших слов? – спросила она.

– Каким же образом? – отозвался Красавин.

– Отпустите Диану домой, помыться и расплести запутанные волосы, – нашлась она. – Глядишь, и я увижу в ней этакий сверкающий бриллиант, красоту которого вы мне воспели.

– Я и собираюсь это сделать, – огорошил ее Красавин.

– В смысле?! – открыла рот Елизавета, не веря своим ушам. Вне всяких сомнений, этот весельчак-следователь опять разыгрывал ее.

– Ну, вы же имеет в виду подписку о невыезде? – как ни в чем не бывало спросил Красавин.

Сказать по правде, Дубровская шла ва-банк, не рассчитывая на подобную милость со стороны обвинения. Это было неслыханно!

– Так ведь она обвиняется в убийстве, – выдохнула Елизавета, продолжая изучать лицо странного следователя и пытаясь отыскать в нем скрытую усмешку.

– Вот именно, в убийстве, – подтвердил он. – А вы будете умолять меня о том, чтобы я ходатайствовал перед судом о заключении ее под стражу до суда? Ну, если об этом просит адвокат, тогда, конечно…

Брови его издевательски поднялись.

– Нет-нет, – спохватилась Лиза. – Это очень… – она не могла подобрать подходящее слово, – очень мило с вашей стороны! И что, вы даже не попросите залог?

– Если только вы будете на нем настаивать, – хмыкнул несносный исследователь чужих лиц. – Я вижу, вы удивлены?