Звездный билет - [23]

– Неплохо! – кричал Димка.

– А мужчин приковывали за измену женам.

– Вот тебе! – шептала Галя.

***

Убежденный модернист, Александр Крамер уже целый час сидел в Домской церкви и слушал орган. Он, поклонник джаза, слушал баховские фуги. На каждом шагу старый Таллин изумлял его. Вот из-под арки жилого дома таращат жерла две чугунные пушки. Рядом вход в детскую консультацию.

– Простите, вы здесь живете? – спросил Алик женщину в зеленой шляпке.

– Вы не можете сказать, что это за пушки?

– Не знаю.

– Но все-таки, откуда они? Кто их здесь поставил?

– Никто их здесь не ставил. Они давно здесь стоят.

– Давно? Да уж, наверное, лет триста, а?

– Я не знаю. Что вам надо, гражданин?

В самом деле, что нужно этому гражданину? Вот он идет, загадочный гражданин Алик Крамер. На щеках у него редкая бороденка, а на худой шее синий платочек. Прохожие оборачиваются на задумчивого семнадцатилетнего гражданина. Он останавливается у витрины магазина художественных изделий.

Его внимание привлекает высокая керамическая ваза. В кармане у него сорок рублей. Их выдал ему Юрка для пополнения запасов сахара, чая и хлеба. Орел или решка? Искусство или жратва?

***

– Кокну я ее сейчас о твою черепушку – задумчиво сказал Юрка, глядя на произведение искусства.

– Неужели ты не понимаешь? – воскликнул Алик. – Посмотри, какое удивительное сочетание современного стиля и национальных традиций!

– Мне пища нужна! – заорал Юрка. – Я не собираюсь терять форму из-за какого-то психопата!

Алик, презрительно улыбаясь, забрал вазу и пошел на почту. Он написал записку: «Люся, обрати внимание на удивительное сочетание современного стиля и национальных традиций». Упаковал вазу и написал адрес: «Москва,… Л. Боярчук».

***

Линда – каменная женщина. Она сидит, печально поникшая, окруженная искривленными черными, фантастическими деревьями. Нужен закат, чтобы все было, как на самом деле несколько тысячелетий назад. Погиб Калев, белокурый гигант. Могучий Калев, любимый муж. Плачет Линда.

– И вот она плакала-плакала и наплакала целое озеро. До сих пор это озеро – единственный источник водоснабжения нашего города.

Живая Линда повернулась к Юрке, мощному парню в красной рубашке с закатанными рукавами.

– Нравится тебе Линда?

– Которая?

– Вот эта.

– Каменная она.

– А другая?

– Вот эта?

– Ты с ума сошел!

***

– Тебе нравится Юрка? Ты им увлечена? – спросила Галя Линду.

– Да. – Линда, не отрываясь, смотрела на песчаную отмель, где Юрка, Димка и Алик ходили на руках. – Но я его иногда не понимаю.

– Не понимаешь? Разве он такой сложный?

– Он часто говорит непонятно. Я русский язык знаю хорошо, но его я не понимаю. Недавно он назвал меня молотком. «Ты молоток, Линда», – так он сказал. Что ты смеешься? Разве я похожа на молоток? А вчера на стадионе, когда «Калев» стал проигрывать, он сказал: «Повели кота на мыло». При чем тут кот и при чем мыло?

***

– Пора обедать, – сказала Галя. Ребята не шелохнулись. Алик лежал с карандашом в зубах, Димка читал Хемингуэя, Юрка старательно насвистывал знакомую песенку.

– Ну, что же вы? Димка, Алик!

– Идите, девочки, мы потом, – буркнул Димка. Юрка протянул Гале десятку.

– Опять потом? Что с вами случилось?

– Я же тебе объяснял, детка. Я привык есть позже. У нас дома обед всегда в пять. Мама накрывает только, когда вся гоп-компания в сборе. Я привык позже обедать. Я человек режима.

– Ну и я тогда пойду позже.

– Нет, ты пойдешь сейчас. Тебе тоже надо соблюдать режим, иначе в театральный институт не примут.

– А ну тебя! Алик, пошли обедать!

– Повыше, повыше забрало! – промычал Алик.

– Оставь его в покое. Не видишь, человек в прострации.

– Юра, ты не хочешь обедать? – спросила Линда. Юрка приподнялся и посмотрел на нее.

– Понимаешь, Линдочка, я за завтраком железно нарубался…

Линда в ужасе зажала уши и побежала к выходу с пляжа.

– Пусть вам будет хуже, – сказала Галка и побежала за Линдой.

Она догнала ее и обернулась. Ребята лежали в прежних позах. Костлявая рука Алика моталась в воздухе. Он всегда махал рукой, когда сочинял стихи.

Галя посмотрела на десятку в своей руке.

– Линда, иди одна обедать. Мне надо, видишь ли… До вечера!

***

– Двухразовое питание укрепляет нервную систему. Нужно только привыкнуть, – сказал Димка.

– Это ты у Хемингуэя прочел? – спросил Юрка.

Алик встал, поднял руки к небу и завыл:

– Каждый молод, молод, молод, в животе чертовский голод… Лично я очень доволен, что мы отказались от обедов. Когда сыт, чувствуешь себя свиньей. Сейчас меня терзает вдохновение. Стихи можно писать только на голодный желудок.

– А музыку? – спросил Димка.

– Тоже.

– Юрка, давай сочинять музыку. Я буду труба, а ты саксофон. Начали!

Димка сложил ладони у рта и вступил трубой. Юрка загудел саксофоном.

Алик стал хлопать в ладоши и приплясывать.

Они уже давно не пытались больше ловить рыбу. Четвертый день они не обедали, под благовидным предлогом отсылая Галку в ресторан. Зато каждый вечер они сидели в кафе. Правда, пили уже не «Ереванский». Черт побери, нужно уметь приносить жертвы! Орел или решка? Обеды или кафе? И вот мы такие счастливые, голодные, трубим, как целый оркестр. Стоит вспомнить тусклые лампочки в коридорах «Барселоны», когда сидишь за полированной стойкой под нарисованными звездами. Стоит вспомнить затертые учебники, когда, лежа на песке, изображаешь джаз.