Звездные ливни - [3]

Купава недолго ругала себя. Непривычная усталость от бессонной ночи легко окутала сознание девушки и погрузила ее в глубокий сон, и сладкие воспоминания ласково закачали ее на своих волнах.

* * *

— …Тварь бесстыжая! Мерзавка! Что ты натворила, дрянь! Блудница вавилонская, как посмела ты опозорить семью!

Купава проснулась от оглушительных криков и вжалась в подушку, дрожа от ужаса. Как же быстро отец узнал о ее ночных похождениях!.. Что же теперь будет…

Но ожидаемого удара не последовало, хотя брань не прекращалась, а крики стали перемежаться звуками звонких пощечин. С опаской приоткрыв глаза, девушка обнаружила, что кроме нее в светлице никого больше нет и, следовательно, гнев отца обращен на кого-то иного. Поспешно выскочив из кровати, Купава накинула на плечи платок и, выглянув в оконце, обомлела.

Посреди двора стояла Рута в облепившей тело влажной сорочке. Возле нее, потрясая в воздухе кулаками, бушевал отец. Матушка, прижав ко рту побелевшие пальцы, тихо плакала. Боярыне до боли в сердце было жаль непутевую любимицу, вернувшуюся домой с мокрым подолом и распухшими от поцелуев губами. Солнце давно встало и заливало ярким светом весь мир, так что позор загулявшейся дочери скрыть от людей было невозможно.

Зато Руте, похоже, не было никакого дела до происходящего. Не обращая внимания на крики отца и слезы матери, она стояла, горделиво приподняв голову, и чему-то безмолвно улыбалась распухшими пунцовыми губами, а на длинной шее и высокой груди, бесстыже выглядывающей из распахнутого ворота сорочки, алыми маками расцветали следы ночных похождений.

Вокруг них собралась толпа любопытных слуг. Более молодые и сами лишь недавно вернулись на подворье после разгульной купальской ночи, нарушив запрет боярина покидать усадьбу. Да разве можно было не отправиться на днепровский берег, где заранее были сложены кострища для ночных забав! Вот и старшая дочь хозяина не смогла усидеть в своей светлице и, видать, воспользовалась тем же лазом в заборе, что загодя устроили любители встречать утреннюю зарю.

— Ступай в дом, срамница! — отбушевавшись, велел отец, сообразив, что негоже перед холопами устраивать суд над опозорившей себя дочерью.

Вызывающе тряхнув влажными от росы и тумана каштаново-рыжими кудрями, Рута еще выше приподняла подбородок и направилась в дом. Казалось, ее совершенно не волновали ни гнев отца, ни слезы матери, ни насмешки и пересуды слуг. Прищурив зеленые бесстыжие глаза, она усмехалась каким-то своим мыслям и неспешно шла так, словно ей под ноги расстелили княжеский ковер.

* * *

Все произошло так, как она мечтала. Князь Святополк всю ночь сжигал ее в своих жадных объятиях, впиваясь ненасытным ртом в девичье податливое тело, требующее любви. И, утопая в его руках, Рута счастливо смеялась. Она твердо знала, что князь обязательно женится на ней, а прежнюю супругу отправит в монастырь, как всегда делал старый князь Владимир. Да разве может быть иначе, если ей удалось напоить князя своей кровью — перед тем, как Святополк впился в нее злым поцелуем, она изо всех сил укусила свою нежную губку, так, что почувствовала соленый привкус крови. Именно это посоветовала старуха ведунья, когда Рута наведалась к ней со своей печалью.

— …Люблю я его! Помоги! Приворожи!

Старая Омша с неудовольствием разглядывала красивую боярышню, упавшую перед ней на колени.

— Приворот может бедой обернуться и для тебя, и для твоего парня. Зачем гневишь Богов? Ты красива, твой отец богат — любой молодец и без заговора отдаст тебе свое сердце.

— Нет! Тот, кого я люблю, даже не смотрит в мою сторону! Он должен увидеть меня… должен стать моим…

— Глупишь, девица. Или что недоговариваешь? Кого присушить решила?

— Святополка… — уронила дорогое имечко боярышня.

Старухе показалось, что она ослышалась.

— Святополка? Опального князя?

Девушка обреченно кивнула.

Омша грубо ругнулась, не веря своим ушам.

— …И как же это тебя угораздило! Проклят он Богами еще до рождения — из-за родичей своих. Отец его, князь Ярополк, погубил своего единоутробного брата Олега, а потом и сам сгинул по приказу второго брата, «пресветлого» князя Владимира. Мать Святополка Павлина жила в христианском монастыре, обещала хранить девичью невинность ради любви к своему Богу, но, оказавшись в плену, не задумываясь, стала наложницей князя Святослава. Потом долго приминала перины в постели его старшего сына. А когда Ярополка зарезали варяги Владимира, она столь же легко приняла ласки нового киевского князя. Павлина мечтала родить Владимиру наследника, не зная того, что уже была беременна от Ярополка. Святополку известна история его появления на свет. Помысли — каково ему жить на земле с таким грузом? Лютую злобу и зависть получил он в наследство от родичей. И жена досталась ему под стать: спесивая и злая. У отца ее, короля ляхов, руки по локоть в крови, а сам он — распутник и сластолюбец, хотя исповедует веру во Христа. Жен бесстыже меняет каждый год. Недавно, говорят, к дочери князя Владимира, Предславе, сватов засылал, да княжна отказала ему, гордячка оказалась, не тебе чета.

— Мне нет никакого дела до Предславы! А то, что Святополк злым слывет, так потому, что любви и ласки с рождения не видел. Жена его — гадина болотная, плесенью и холодом от нее за версту веет. А я смогу, я сумею отогреть его сердце, я развею по ветру его одиночество! Помоги мне в этом!