Звездные Корабли. Туманность Андромеды - [97]

Огни Спиральной Дороги изменили цвет с оранжевого на белый: два часа ночи — время усиления перевозок. Мвен Мас вспомнил, что завтра Праздник Пламенных Чаш, на который его звала Чара Нанди. Заведующий внешними станциями не мог забыть знакомства на морском берегу и эту красно-бронзовую девушку с отточенной гибкостью движений. Она была как цветок искренности и сильных порывов, редкий в эпоху хорошо дисциплинированных чувств.

Мвен Мас вернулся в рабочую комнату, вызвал Институт Метагалактики, работавший ночью, и попросил прислать ему на завтрашнюю ночь стереотелефильмы нескольких галактик. Получив согласие, он поднялся на крышу внутреннего фасада. Здесь находился его аппарат для дальних прыжков. Мвен Мас любил этот непопулярный спорт и достиг немалого мастерства. Закрепив лямки от баллона с гелием вокруг себя, африканец упругим скачком взвился в воздух, на секунду включив тяговый пропеллер, работавший от легкого аккумулятора. Мвен Мас описал в воздухе дугу около шестисот метров длиной, приземлился на выступе Дома Пищи и повторил прыжок. Пятью скачками он добрался до небольшого сада под обрывом известняковой горы, снял аппарат на алюминиевой вышке и соскользнул по шесту на землю, к своей жесткой постели, стоявшей под огромным платаном. Под шелест листьев могучего дерева он уснул.

Праздник Пламенных Чаш получил свое название от известного стихотворения поэта-историка Зан Сена, описавшего древнеиндийский обычай выбирать красивейших женщин, которые подносили отправлявшимся на подвиг героям боевые мечи и чаши с пылавшей в них ароматной смолой. Мечи и чаши давно исчезли из употребления, но остались символом подвига. Подвиги же безмерно умножились в отважном, полном энергии населении планеты. Огромная работоспособность, в прошлом известная лишь у особо выносливых людей, называвшихся гениями, полностью зависела от физической крепости тела и обилия гормонов-стимуляторов. Забота о физической мощи за тысячелетия сделала то, что рядовой человек планеты стал подобен древним героям, ненасытным в подвиге, любви и познании.

Праздник Пламенных Чаш стал весенним праздником женщин. Каждый год, в четвертом месяце от зимнего солнцеворота, или, по-старинному, в апреле, самые прелестные женщины Земли показывались в танцах, песнях, гимнастических упражнениях. Тонкие оттенки красоты различных рас, проявлявшиеся в смешанном населении планеты, блистали здесь в неисчерпаемом разнообразии, точно грани драгоценных камней, доставляя бесконечную радость зрителям — от утомленных терпеливым трудом ученых и инженеров до вдохновенных художников или совсем еще юных школьников третьего цикла.

Не менее красив был осенний мужской праздник Геркулеса, совершавшийся в девятом месяце. Вступившие в зрелость юноши отчитывались в совершенных ими подвигах Геркулеса. Впоследствии вошло в обычай в эти дни проводить всенародные смотры совершенных за год замечательных поступков и достижений. Праздник стал общим — мужским и женским — и разделился на дни Прекрасной Полезности, Высшего Искусства, Научной Смелости и Фантазии. Когда-то и Мвен Мас был признан героем первого и третьего дней…

Мвен Мас появился в гигантском Солнечном зале Тирренского стадиона как раз во время выступления Веды. Он нашел девятый сектор четвертого радиуса, где сидели Эвда Наль и Чара Нанди, и стал под тенью аркады, вслушиваясь в низкий голос Веды. В белом платье, высоко подняв светловолосую голову и обратив лицо к верхним галереям зала, она пела что-то радостное и показалась африканцу воплощением весны.

Каждый из зрителей нажимал одну из четырех располагавшихся перед ним кнопок. Загоравшиеся в потолке зала золотые, синие, изумрудные или красные огни показывали оценку артисту и заменяли шумные аплодисменты прежних времен.

Веда кончила петь, была награждена пестрым сиянием золотых и синих огней, среди которых затерялись немногочисленные зеленые, и алая, как обычно, от волнения, присоединилась к подругам. Тогда подошел и Мвен Мас, встреченный приветливо.

Африканец оглядывался, ища взглядом своего учителя и предшественника, но Дар Ветра нигде не было видно.

— Где вы спрятали Дар Ветра? — шутливо обратился Мвен Мас ко всем трем женщинам.

— А куда вы девали Рен Боза? — ответила Эвда Наль, и африканец поспешил уклониться от ее проницательных глаз.

— Ветер роется под Южной Америкой, добывая титан, — сказала более милосердная Веда Конг, и что-то дрогнуло в ее лице.

Чара Нанди жестом защиты притянула к себе прекрасного историка и прижалась щекой к ее щеке. Лица обеих женщин, таких разных, были сходны объединявшей их кроткой нежностью.

Брови Чары, прямые и низкие под широким лбом, казались контуром парящей птицы и гармонировали с длинным разрезом глаз. У Веды брови поднимались вверх.

«Птица взмахнула крыльями…» — подумал африканец.

Густые и блестящие черные волосы Чары падали на затылок и плечи, оттеняя строгий цвет приглаженных и высоко зачесанных волос Веды.

Чара взглянула на часы в куполе зала и поднялась.

Одеяние Чары поразило африканца. На смуглых плечах девушки лежала платиновая цепочка, оставлявшая открытой шею. Ниже ключиц цепочка застегивалась светящимся красным турмалином.