Звездные Корабли. Туманность Андромеды - [119]

— И мы по-прежнему живем на цепи разума, — согласилась Чара Нанди.

— Многое уже сделано, но все же интеллектуальная сторона у нас ушла вперед, а эмоциональная отстала… О ней надо позаботиться, чтобы не ей требовалась цепь разума, а подчас разуму — ее цепь. Мне это стало представляться таким важным, что я намерен написать книгу.

— О, конечно! — пылко воскликнула Чара, смутилась и продолжала: — Мало больших ученых отдавало себя исследованию законов прекрасного и полноты чувств… Я говорю не о психологии.

— Я понимаю вас! — отвечал африканец, любуясь девушкой, от смущения выше поднявшей гордую голову навстречу лучам восхода, опять придавшим ее коже цвет красной меди.

Чара легко и свободно сидела на высоком вороном коне, ступавшем в такт с рыжей лошадью Мвена Маса.

— Мы отстали! — воскликнула девушка, давая повод, и тотчас ее лошадь ринулась вперед.

Африканец догнал ее, и оба понеслись рядом по старой дороге. Поравнявшись со своими юными товарищами, они придержали коней, и Чара повернулась к Мвену Масу:

— А эта девушка, Онар?..

— Ей надо побывать в Большом Мире. Вы сами сказали, что на острове она осталась случайно из-за привязанности к приехавшей сюда и недавно умершей матери. Онар было бы хорошо работать у Веды — на раскопках нужны чуткие и нежные женские руки. Да есть еще тысячи дел, где они нужны. И Бет Лон, новый, который вернется к нам, найдет ее по-новому!..

Чара сдвинула брови, пристально взглянула на Мвена Маса.

— А вы не уйдете от своих звезд?

— Каково бы ни было решение Совета, я буду продолжать дело космоса. Но сначала мне надо написать о…

— Звездах человеческих душ?

— Верно, Чара! Дух захватывает от их величайшего многообразия… — Мвен Мас умолк, заметив, что девушка смотрит на него с нежной улыбкой. — Вы не согласны с этим?

— Конечно согласна! Я думала о вашем опыте. Вы проделали его из страстного нетерпения дать полноту мира людям. В этом вы тоже художник, не ученый.

— А Рен Боз?

— У него опыт — лишь очередной шаг по его дороге исследования.

— Вы оправдываете меня, Чара?

— Полностью! И я уверена, что еще много людей, большинство!

Мвен Мас перехватил поводья в левую руку, а правую протянут Чаре. Они въехали в маленький поселок станции.

Волны Индийского океана мерно грохотали над обрывом. В их шуме Масу слышалась ритмичная поступь басов в симфонии Зига Зора об устремляющейся в космос жизни. И мощная нота, основная нота земной природы — синее фа, — пела над морем, заставляя человека откликаться всей душой, сливаясь с породившей его природой.

Океан — прозрачный, сияющий, не загрязняемый более отбросами, очищенный от хищных акул, ядовитых рыб, моллюсков и опасных медуз, как очищена жизнь современного человека от злобы и страха прежних веков. Но где-то в необъятных просторах океана есть тайные уголки, в которых прорастают уцелевшие семена вредной жизни, и только бдительности истребительных отрядов мы обязаны безопасностью и чистотой океанских вод.

Разве не так же в прозрачной юной душе вдруг вырастают злобное упорство, самоуверенность кретина, эгоизм животного? Тогда, если человек не подчиняется авторитету общества, направленного к мудрости и добру, а руководится своим случайным честолюбием и личными страстями, мужество обращается в зверство, творчество — в жестокую хитрость, а преданность и самопожертвование становятся оплотом тирании, жестокой эксплуатации и надругательства… Легко срывается покров дисциплины и общественной культуры — всего одно-два поколения плохой жизни. Мвен Мас заглянул в этот лик зверя здесь, на острове Забвения. Если не сдержать его, а дать волю — расцветет чудовищный деспотизм, все топчущий под собой и столько веков навязывавший человечеству бессовестный произвол.

Самое поразительное в истории Земли — это возникновение неугасимой ненависти к знанию и красоте, обязательное в злобных невеждах. Эти недоверие, страх и ненависть проходят через все человеческие общества, начиная от страха перед первобытными колдунами и ведьмами и кончая избиениями опережавших свое время мыслителей в Эру Разобщенного Мира. Это было и на других планетах с высокоразвитыми цивилизациями, но еще не сумевших уберечь свой общественный строй от произвола маленьких групп людей — олигархии, возникавшей внезапно и коварно в самых различных видах… Мвен Мас вспомнил сообщения по Кольцу о населенных мирах, где высшие достижения науки применялись для запугивания, пыток и наказаний, чтения мыслей, превращения масс в покорных полуидиотов, готовых исполнять любые чудовищные приказы. Вопль о помощи с такой планеты прорвался в Кольцо и летел в пространстве уже многие сотни лет после того, как погибли и пославшие его люди, и жестокие их правители.

Наша планета находится уже на такой стадии развития, что подобные ужасы навсегда стали немыслимыми. Но все еще недостаточно духовное развитие человека, о котором неусыпно пекутся люди, подобные Эвде Наль…

— Художник Карт Сан говорил, что мудрость — это сочетание знания и чувств. Будем мудрыми! — раздался позади голос Чары.

И, промчавшись мимо африканца, Чара бросилась с высоты в шумящую пучину.

Мвен Мас видел, как она плавно перевернулась в воздухе, крылато раскинула руки и исчезла в волнах. Купавшиеся внизу мальчики истребительного отряда замерли. По спине Мвена Маса пробежал холодок восхищения, граничащего с испугом. Никогда африканец не прыгал с такой безумной высоты, но сейчас он бесстрашно встал на краю обрыва, снимая одежду. После он вспоминал, что в смутных мгновенных мыслях Чара показалась ему богиней древних людей, которая все может. Если может она, то и он!