Звёздное колесо - [7]

Из темноты донесся гнилой запах, подействовавший на нее, как удар. Не скунс, нет. Запах сильней. Такого отвратительного она никогда не встречала. Гнилостная нечистота словно бы кулак, нацеленный прямо в нее. Она задержала дыхание, и несколько ужасных секунд ей казалось, что ее стошнит.

Что-то мертвое?..

Гвеннан достала фонарик, нажала кнопку. Яркий луч заставил ее мигнуть. Она направила его на дорогу. Стараясь не вдыхать глубоко эту нечистоту, девушка торопливо пошла дальше. И не оглядывалась по сторонам, отказываясь поддаваться страху.

Зловоние ослабло. Должно быть, она прошла его источник. Сейчас охотничий сезон, и хотя территория Лайлов обнесена изгородью, всегда найдется охотник, который, ранив зверя, не выследит его. И жертвы таких охотников долго и мучительно умирают где-нибудь.

Но туша такого размера, конечно, была бы найдена обитателями дома еще до того, как разложилась до такой степени. Гвеннан не понимала, почему ее не закопали. К тому же… она прислушалась – хотя не знала, чего ждет. Слышен был только звук ее шагов. Слишком громкий звук… слишком громкий… чтобы… Гвеннан дышала теперь прерывисто.

Она обогнула куст без листьев и увидела впереди освещенные окна. Но продолжала светить фонариком. Показалась входная дверь на массивных петлях ручной работы, которые кажутся черными на фоне старого дерева. На двери молоток сложной формы, она подняла его и невольно стукнула так сильно, что сама пришла в замешательство.

Дверь почти сразу открылась, и навстречу ей устремился свет – как будто он сам по себе мог втянуть ее внутрь. Она оказалась в прихожей, абсолютно не похожей на все, что она видела раньше. Так много неожиданного перед ее глазами, что она не замечала открывшего ей дверь, пока он не заговорил.

– Мисс Даггерт, вы действительно бесстрашная исследовательница, даже ночью.

Конечно, это Тор Лайл. Его золотистая голова, казалось, привлекала свет. Гвеннан не поверила бы, что волосы могут иметь такой металлический блеск. Они казались еще ярче из-за того, что на нем черный вельветовый пиджак поверх черной рубашки с высоким стоячим воротником. На шее золотая цепь, ее блеск тоже тускнеет перед поразительными волосами. На цепи подвеска, покрытая сложным переплетением линий; без пристального разглядывания невозможно понять рисунок.

За ним темная деревянная обшивка стен прерывалась нишами, в каждой из которых какой-нибудь освещенный предмет. Гвеннан видела маленькие статуэтки, декоративные тарелки, какую-то ткань с золотой вышивкой. Действительно, музей!

Должно быть, хозяин прочитал ее мысли: он картинным жестом указал на ближайшую нишу. В ней гротескная статуэтка – женщина, нижняя часть тела которой сливается с деревом и покрывается жесткой корой. Поднятые руки переходят в ветви, начинаясь от концов пальцев; волосы вздымаются над головой, образуя корону.

Статуэтка мягкого цвета, листья зеленые со слабым золотым оттенком на концах, а тело, его человеческая часть, целиком из драгоценного металла, с сильным красным отливом. Глаза на маленьком женском лице открыты, и благодаря особому расположению свет в нише отражается в этих глазах жестким блеском; на лице смешанное выражение восторга и древней-древней печали.

Гвеннан смотрела; ее воображение, которое она подавляла со времен детства, разыгралось. Ей казалось – хотя, несомненно, это достигалось искусным размещением источника света, – что губы женщины дрожат, волосы чуть шевелятся. Как будто она в окно или в замочную скважину смотрит в иной мир, где обитают формы жизни, абсолютны чуждые нашей, но по-своему устойчивые и разумные.

– Вам понравилась Мирра? – Вопрос разбил очарование, которое ее охватило при виде статуэтки. Гвеннан мигнула, покраснела. Она позволила проявиться своей наивности – это вызвало раздражение, и она еще больше невзлюбила хозяина за то, что он так легко ее понял, за насмешку над ее откровенным удивлением. Она продолжала смутно ощущать в нем что-то неправильное, искаженное; она не понимала этого, но чувствовала угрозу. Однако точно определить свои чувства не могла. Скорее отшатнулась от непривычных мыслей.

– Мирра? – Она произнесла это имя вопросительно.

– Прекрасная дочь деревьев, люди некогда называли ее нимфой. – Очевидно, Тор Лайл все внимание перенес на статуэтку, и Гвеннан была ему за это благодарна. – Отличная работа, не правда ли? Мы даже не знаем имени художника. Но глядя на нее, можно поверить старым легендам, что когда-то деревья обладали душой (если это можно так назвать) и могли проявлять ее по своей воле. Вы видели Мирру, а теперь взгляните и скажите, что вы думаете о Никоне. Возможно, они сделаны разными скульпторами, но у них есть какое-то сходство в технике, да, несомненное сходство.

Гвеннан вслед за ним прошла к следующей нише. Другая фигура, на этот раз не слившаяся с массивным древесным стволом. Напротив, ноги разделены, вполне по-человечески. Но вместо ступней длинные расплющенные утолщения, беспалые, напоминающие плавники. Кожа серебристая, а тщательно подобранное освещение отчетливо подчеркивает крошечные перекрывающие друг друга чешуйки. Существо чуть наклонилось вперед, руки его полусогнуты, оно как будто собирается кого-то обнять. Тонкие руки заканчиваются лапами с мощными когтями, вытянутыми и готовыми разорвать то, к чему тянется это существо. Усиливается впечатление угрозы от втянутой в широкие плечи головы; общее впечатление – готовность к нападению.