Звёздная улица, вилла номер пять - [13]

В моём доме горел свет. Я поспешил войти и, к своему изумлению, обнаружил на террасе облачённого в белый костюм Тристрама Колдуэлла. Держа бокал со льдом, он лениво развалился в кресле. Одарив меня дружелюбным взглядом, Тристрам подмигнул и, прежде чем я успел открыть рот, прижал палец к губам.

Я подошёл ближе и хрипло зашептал:

— Тристрам, я думал, ты погиб. Скажи, Бога ради, что там произошло?

Он улыбнулся.

— Прости, Пол, я подозревал, что ты за нами следишь. Аврора уехала?

Я кивнул:

— Я не смог угнаться за их «кадиллаком». Так тебя не ужалил скат? Когда ты упал, я решил — это конец.

— Аврора тоже так решила. Вы очень мало знаете о песчаных скатах. В эту пору их жала безвредны. Иначе кто бы нас в лабиринт пустил? — Он усмехнулся. — Тебе знаком миф о Меландер и Коридоне?

Я рухнул на стул рядом с Колдуэллом. Через две минуты я уже знал, как было дело. Аврора рассказала Тристраму легенду, и он, отчасти из сочувствия, отчасти шутки ради, решил сыграть роль Коридона. Говоря о смертельных укусах и злобных повадках песчаных скатов, он провоцировал Аврору, подсказывал ей прекрасный способ совершения жертвенного убийства.

— Это и было убийством, — сказал я. — Поверь мне — я видел, как блестели её глаза. Она хотела твоей смерти.

Тристрам пожал плечами.

— Не удивляйся этому, старина, — сказал он. — В конце концов поэзия — дело серьёзное.

Ни Раймонд, ни Тони Сапфайр ничего не знали о случившемся. Тристрам сочинил историю о том, что у Авроры был внезапный приступ клаустрофобии и она в страхе умчалась прочь от лабиринта.

— Интересно, — задумчиво сказал Колдуэлл, — что она предпримет? Пророчество её сбылось. Может быть, теперь она уверует в свою красоту. Ведь до сих пор она страдала сильнейшим комплексом физической неполноценности. Как и Меландер, для которой самоубийство Коридона явилось полной неожиданностью, Аврора не отделяла любимого искусства от собственного «я».

Я кивнул.

— Надеюсь, она не будет слишком разочарована, узнав, что поэзия по-прежнему создаётся отвратительным компьютерным способом. Кстати, мне всё ещё нужно заполнить целых двадцать пять полос. Твой автоверс в порядке?

— У меня больше нет автоверса. Я разбил его в то утро, когда ты мне позвонил. Да я им уже который год не пользуюсь.

Я подскочил в кресле.

— Как! Все эти сонеты, что ты присылаешь, написаны тобой самим?

— Именно, старина. Каждая строчка рождена в муках душевных.

У меня вырвался стон отчаяния.

— Я-то думал, твой автоверс меня спасёт. Боже, где выход?

Тристрам усмехнулся.

— Начинай писать стихи. Вспомни её пророчество — кто знает, может быть, оно и сбудется. В конце концов, Аврора ведь думает, что я умер.

Я от души выругался.

— Будь от твоей смерти прок, я бы пожалел, что ты остался жив. Ты даже не представляешь, во что мне это обойдётся.

Когда он ушёл, я отправился в кабинет и собрал все оставшиеся стихи. Для номера не хватало двадцати трёх страниц. Странное совпадение: ровно столько поэтов обитало в Алых Песках. Правда, ни один из них — кроме Тристрама Колдуэлла — не был способен сочинить самостоятельно хотя бы строчку.

Наступила полночь, но мне было не до сна — для решения проблем «Девятого вала» была дорога каждая минута из тех двадцати четырёх часов, что мне ещё оставались. Я уже почти решился сам написать хоть что-нибудь, когда зазвонил телефон. «Неужели Аврора?» — подумал я, услышав высокий женоподобный голос. Но это был Фэрчайлд де Милль.

— Ты что не спишь? — заворчал я в трубку. — Не теряй драгоценных минут первого сна.

— Для этого есть причины. Пол, сегодня со мной произошло нечто удивительное. Ты всё ещё ищешь материал, написанный вручную? Два часа назад я сел за стол, и — представь себе! — не так уж плохо получается. Кстати, моя героиня — Аврора Дей. Мне кажется, эта вещица тебе придётся по вкусу.

Я поздравил его в преувеличенно восторженных выражениях и записал количество строк.

Телефон вновь зазвонил через пять минут. На сей раз это был Анжел Пти, который, как выяснилось, тоже сочинил несколько стихотворений и выражал уверенность, что они мне понравятся. Все они также были посвящены Авроре Дей.

В последующие полчаса телефон звонил раз десять. Бодрствовали все поэты Алых Песков. Макмиллан Фрибоди, Робин Сондерс и все остальные по какой-то таинственной причине ощутили вдруг непреодолимую потребность самостоятельно написать что-нибудь этакое, в результате чего в считанные минуты создавались стихи, посвящённые Авроре Дей.

Я продолжал размышлять об этом, когда, в последний раз повесив трубку, поднялся из-за стола. На часах было двенадцать сорок пять. Казалось бы, пора и устать, но моя голова была свежей и ясной. В ней носились тысячи идей. Вдруг сама собой сложилась поэтическая строка, Я немедленно записал её в блокнот.

Время исчезло. Через пять минут я закончил первую часть стихотворения, которое пытался написать более десяти лет. Ещё дюжина стихов, подобно драгоценному металлу в золотоносной жиле, томились в мозгу, ожидая, когда их извлекут на свет божий.

Сон подождёт. Я потянулся за листком бумаги и тут заметил на столе письмо — мой заказ на три новых автоверса фирмы IBM.