Звездная рапсодия - [11]

Искоса глянув на молодого человека, Лола улыбнулась: челюсть его отвисла, глаза округлились, выражая крайнюю степень удивления, растерянности.

— Ну и ну, — только и сумел он вымолвить наконец.

— А что вы намерены предпринять на месте? — спросил Норман. Петр пожал плечами.

— Кому-то что-то придется, наверное, подарить, где-то смазать, чтоб не скрипело... Ну, а потом ввернуть пару-другую вопросов, представляющих узко специальный интерес для фирмы... Примерно, так: нельзя ли будет впредь давать знать нам, людям, что намерено послать нам Солнце в ближайшие дни, месяцы, годы? К чему нам следует готовиться и как вести себя? А то ведь просто неудобно как-то нам, разумным, идти на поводу у каких-то коринебактерий...

— Это ваш дядюшка предложил такие вопросы? — поинтересовалась Лола, — И именно в такой вот редакции?

— Нет, почему же? — удивился Петр. — Как инженер, я должен собрать максимум полезной информации. Сориентируюсь на месте.

Норман саркастически улыбнулся.

— А вам не кажется, что если Солнце даст исчерпывающие ответы на подобные вопросы, ваша фирма автоматически... в трубу?

Молодой человек ответил не сразу. А когда заговорил — медленно, будто раздумывая вслух, тщательно взвешивая каждое слово, — его будто подменили: от жизнерадостной бесшабашности, самоуверенности не осталось и следа.

— Семь лет назад, во время неожиданной вспышки на Солнце, в результате инфаркта миокарда умерла моя мать... Собственно, это событие и заставило меня избрать определенный путь в жизни. Я начал внимательно следить за статистикой — медицинской, биржевой, экономической. Прочел все работы Чижевского. И мне все чаще становилось не 43 по себе, когда тяжко, глубоко и совершенно незаслуженно страдали не только мои родные или просто знакомые люди, но и тысячи, миллионы и миллиарды... А вы говорите мне «вылетит в трубу»! Да черт с ней, с фирмой! И как можно рассуждать подобным образом, сопоставлять несопоставимое...

— Ха! — сказал Вольфсон. — Сначала мы имели информацию о том, что ваши предки — выходцы— из России. Но почему вы сразу не сказали нам, что вы коммунист?

Петр раскрыл рот, обескураженно глянул на Лолу. Она положила пальцы на его руку и сказала:

— Ну-ка, остановитесь на минутку, У меня возникла идея.

Молодой человек пожал плечами, свернул к обочине, затормозил. Лолa обвила его шею руками и со вкусом поцеловала.

— Можете ехать. И не глядитесь в зеркальце, я не крашу губы. Не люблю оставлять следов. А у вас очень ревнивая жена?

— У меня еще совсем даже нет жены, — пролепетал Петр, осторожно трогая машину с места. — У меня даже... девушки еще не было. Времени все как-то не хватало...

— Ну, встретили вы мою просьбу подвезти довольно-таки развязно, — рассмеялась Лола. — Позвольте мне сесть за руль, а то, боюсь, если мы будем ехать с такой скоростью, у вас никогда не будет ни жены, ни девушки... А краснеете вы очень мило, Петр. И зовите меня просто Лола.

Они поменялись местами, и машина снова помчалась на предельной скорости. Несколько минут все хранили молчание — каждый по-своему переживал с пучившееся, но у всех на сердце стало вдруг легко, радостно. Куда-то отодвинулись космические проблемы, еще недавно поглощавшие все мысли и чувства. Они отступили перед мощным натиском чего-то огромного, чисто человеческого, трудно поддающегося выражению в обычных словах, в терминах-штампах... Наконец Петр обернулся к Вольфсону, спросил:

— А с чего это вы взяли, будто я — коммунист? Никогда не состоял ни в одной из их организаций... Даже не слишком интересовался их теориями. Разве что так, в самых общих чертах. Я сугубо деловой человек, трезво смотрю на жизнь... Только и всего.

Вольфсон и Норман переглянулись, Лола улыбнулась.

— А разве обязательно «состоять»? — спросил Норман. — Карл не сказал ведь, что вы — член коммунистической партии, Но вы коммунист по убеждениям, по складу характера, по установке. И, пo-моему, умный и честный парень... Вот наша Лола и не выдержала.

— А вот подсматривать нехорошо, мальчики, — сказала Лола.

Бросая время от времени косые взгляды на инженера, Лола чувствовала все большее удовлетворение от его присутствия рядом. Как и от того, что все у них складывается так интересно и здорово.

Потом мелькнула мысль-воспоминание: ведь еще недавно она вынашивала план, как половчее «запудрить мозги» какому-нибудь проходимцу, имеющему тугой кошелек или чековую книжку. Это казалось несложным: «мальчики» могли бы завести разговор о контактах с Солнцем в различных аспектах экономического и финансового использования получаемой информации, — уж она заставила бы их разговориться! А в том, что разговор этот прошел бы на высшем уровне, можно не сомневаться...

Потом Лола ввернула бы что-то относительно создания компании по налаживанию контактов и реализации всякого рода надежд. Случайно, между прочим упомянула бы о том, что ее родственник играет важную роль в финансовой и организационной стороне этого дела... Ну, а потом, разумеется, робкие ухаживания, просьбы о принятии в долю, о протекции и тому подобное. На свет наверняка появилась бы чековая книжка, номера телефонов, посыпались бы всякие авансы и нюансы... Конечно, ни этот, ни любой подобный вариант не был приемлем в отношении Петра. Лола снова взглянула на него, усмехнулась, почувствовав, как начинает краснеть от мелькнувшей вдруг мысли: «А ведь в такого не грех и влюбиться!». И, словно прочитав ее мысли, почувствовав то же, что чувствует она, Петр быстро взглянул на нее, но тотчас опустил глаза, закашлялся...