Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2 - [38]

— Тогда почему ты не поддерживаешь с ней отношений? Почему, например, тебе не съездить к ней на день, два… Деньги на дорогу у тебя есть. Стыдиться тебе тоже теперь нечего… если тебя это останавливает. У тебя теперь всё нормально.

Переборов замешательство, Мольтаверн с апломбом переспросил:

— А что нормально?

Петр рассеянно смотрел в вечерний мрак, опускающийся над садом, и что-то обдумывал.

— Пойдем, сейчас стемнеет, — сказал он и направился вверх. — Я хотел вот еще что сказать… Только предупреждаю: насколько всё это реально, я пока не знаю, но у меня намечается возможность помочь тебе… обеспечить тебя жильем. Постоянным.

На шаг приотставая, Мольтаверн принял настороженный вид.

— Может получиться, что я смогу тебе что-нибудь купить. Безвозмездно, в твою собственность, — продолжал Петр. — Что-нибудь, конечно, очень скромное. Пока это так, на стадии проекта. Но мне хотелось бы знать, что ты думаешь об этом.

— На какие шиши?

— Деньги есть… Точнее, будут. Не мои, не волнуйся. Всего объяснить не могу. Но один близкий человек предлагает около двухсот тысяч.

— Просто так, что ли?

— Да, представь себе.

— Такого не бывает.

— Иногда бывает. Я совершенно серьезно говорю, Леон.

— Я не смогу принять.

— Почему?

— Да потому что не бывает такого.

— Вот что… Ты подумаешь, решишь сам, что ты хочешь… чтобы это исходило не от меня, а от тебя самого, договорились? А я тем временем всё выясню, и вернемся к этому разговору.

— Даже не думайте! Вы за кого меня принимаете?

— За кого бы я тебя ни принимал, так не может продолжаться! — осадил Мольтаверна Петр. — Ты не можешь всю жизнь жить в нахлебниках. Далл’О, может, и не очень тебя любит, но он прав… Что касается меня, то знай, я привык к тебе, ты всегда сможешь у меня работать, если будет желание. Но в главном пора определяться. Тебе же не двадцать лет. Ты не для того столько пережил и столько хлебнул в жизни, чтобы мыкаться теперь, в твои-то годы. Нужно уметь принимать помощь от людей. Иначе сам не сможешь никогда помогать другим. Есть такой закон… Понимаешь меня?..

Предложение, сделанное Мольтаверну в тот вечер, Петр обдумал заранее. Уже не первый день пытаясь взвесить все за и против, он не мог прийти к чему-либо определенному. Он не был уверен, что суммы будет достаточно для приобретения жилья, пусть самого скромного. После всех обязательных выплат от доли Фон Ломова должно было остаться, по его подсчетам, не более двухсот тысяч франков. Однако после разговора с Мольтаверном Петр неожиданно для себя утвердился в мысли, что идея сама по себе правильная. Теперь он был окончательно уверен в том, что если Фон Ломов будет настаивать на своем — а сомневаться в этом пока не приходилось, — то Мольтаверн окажется идеальным «кандидатом».

Неожиданным образом сходились все концы. Несмотря на то, что вопрос с продажей доли Фон Ломова в кабинете казался делом принципиально решенным, проблема использования этих средств могла быть окончательно урегулирована только с поездкой в Москву, и Петр пытался как можно скорее завершить свои текущие дела, чтобы ее ускорить.

В первых числах июня Петр направил в нью-йоркскую адвокатскую контору «Лоренс Юниор Лимитед», с которой кабинет поддерживал многолетние партнерские отношения, не совсем обычное поручение. Он просил навести справки о неком Арчи Котсби, подданном США, в связи с тем, что кабинет взял на себя защиту интересов французской пары, которую этот самый Арчи Котсби преследовал за неуплату долга. Пара собиралась подавать на американца встречный иск по обвинению в вымогательстве, в подлоге и т. д. В Версале нужна была информация, причем самая исчерпывающая, какую только можно было собрать, и желательно с какими-нибудь документальными подтверждениями из личного дела американца; такие данные, по сведениям Петра, имелись в картотеках американской полиции. Кроме того, он просил уже сегодня навести справки о платежеспособности Котсби…

Меркантильная тяжба Жоссов, которую Вельмонт буквально свалила на Петра, оказалась в духе тех стародавних эпопей, замешенных на уголовщине, которые попадали в кабинет при Фон Ломове. Заниматься этой тяжбой Петр поначалу отказался. Всё, что он пообещал, — это помочь паре советом, подстраховать, но без личных рандеву, по телефону, а также поговорить со своими компаньонами в надежде, что кто-нибудь из них проявит к делу интерес или хотя бы поможет подыскать в своем кругу кого-нибудь понадежнее, с опытом, кто не будет обирать Жоссов до последней нитки…

Компаньоны ничего определенного не обещали. И когда в начале июня Сюзанну Жосс в очередной раз вызвали к судебному следователю — дача показаний должна была состояться в присутствии «потерпевшего», за которого американец себя выдавал, с целью сличения показаний обеих сторон, — Петр согласился сопровождать Жоссов на эту встречу и попросил приехать накануне в Версаль, чтобы окончательно отработать вместе линию поведения…

Судебный следователь, который вел дело Жоссов, к этому времени уже не принимал их за злостных мошенников. Он понимал, что они стали жертвой обмана. По имеющимся у него сведениям, имя Арчи Котсби, подавшего на них в суд, уже не в первый раз фигурировало в аналогичных разбирательствах. Американец проходил по таким делам свидетелем или, как и в этот раз, «потерпевшим». В мошенничестве и в незаконных финансовых операциях Котсби уже не раз обвинялся за границей. С французским же правосудием он умудрялся оставаться в ладах. Но как бы то ни было, в данном конкретном случае обстоятельства складывались таким образом, что закон был не на стороне Жоссов.