Но потом я вдруг занервничал. И довольно сильно. Сердце ухнуло куда-то в живот, руки похолодели.
Я слушал, как он бодрым голосом предлагает какое-то переоснащение, и думал, почему меня это беспокоит. Довольно сильно, причем, даже руки, вон, задрожали, как у безбилетника, когда контролеры вдруг выходы перекрывают. Этот энтузиаст со свежими идеями в совсем недалеком будущем превратится в настоящего крокодила, который утопит Новокиневск в крови по щиколотку. Что произойдет, когда мы столкнемся лицом к лицу? Я его брат. За телом которого он приезжал в морг. Значит ли это, что он имеет отношение к моему убийству?
Так. Дыши глубже, Жан Михалыч, ты все-таки тоже не пальцем деланный. У тебя есть некоторое преимущество — ты уже прошел мясорубку девяностых и выжил. Даже когда именно этот же Игорь Мельников спустил на тебя своих «адских гончих». А он сейчас в самом начале пути. И его «псарня» еще не построена. Так что не ссы, прорвемся!
Я несколько раз сжал и разжал кулаки. Глубоко вдохнул, задержал дыхание. Шумно выдохнул.
— Ну что ж, совещание на сегодня закончено, — подытожил авторитетный голос диретора завода. Аппарат пискнул и замолчал. Я посмотрел на часы. Они показывали половину девятого. Значит у меня есть примерно полчаса, чтобы полистать старые подшивки. Надо же было получше узнать газету, в которой мне предстоит работать...
Редакторский стол я освободил и устроился за столом «серого».
Это была типичная советская газета. Наверное, если бы я сам учился на факультете журналистики, то я бы даже знал те шаблоны, по которым она строилась. Но в отличие от моего предшественника в этом теле, я получил совсем другое образование — историческое. И когда поступал, то был уверен, что буду заниматься наукой, ездить в археологические экспедиции и писать диссертации о временах далеких и романтических. Но пока учился, все поменялось, а потом...
Так, не отвлекаться на воспоминания! Я снова погрузился в изучение страниц газеты.
Хм. А ведь интересно жили заводы! Отдельный мир какой-то...
«В минувшие выходные на нашей базе состоялась лыжная гонка на первенство завода „Первый снег“. Первое место в общем зачете занял К. Шаповалов из планового отдела, в командном зачете...»
«Во вторник в актовом зале административного корпуса состоится награждение по итогам победителей поэтического конкурса «Наш завод во все времена года»...
«Товарищеский суд постановил объявить Малееву Г.Р. и Макаренко З.Н. из подготовительного цеха строгий выговор...»
Фельетоны высмеивали пороки. Передовицы были бодрыми и вдохновляющими. Лица завода — ответственными и уверенными.
Читаешь — и в груди вскипает гордость, хочется стоять на носу ледокола, уверенно прущего к победе коммунизма сквозь льды непонимания, санкций и капиталистической отравы... Нет, кстати, без дураков, хочется. Даже жаль выныривать из идеального мира газеты в реальность.
К счастью, первой пришла на работу очаровательная Даша. Впорхнула в редакцию, стряхнула подтаявший снег с песцового воротника зимнего пальто.
— Опять там метет, красота! — сказала она. — На селекторе что-то интересное было?
— Я на всякий случай все записал, — я захлопнул толстенный том подшивки, стал из-за стола и вернул его на место, к остальным таким же.
Даша повесила свое пальто на плечики и прошла к своему столу. Чуть пританцовывая, будто в ее голове играла какая-то задорная песенка. Села на стул, щелкнула замком на сумочке, извлекла зеркальце и принялась поправлять макияж.
— Вот блин, тушь размазалась! Надо было здесь накраситься... — она смешно сморщила носик и стала похожа на недовольную белочку. — Фотографию принес?
— Что? — встрепенулся я. Смысл вопроса до меня дошел не сразу, потому что я был занят разглядыванием девушки.
— Фотографию для стенда, — тоном учителя, в третий раз объясняющей примитивные истины тупящим старшеклассникам, сказала она. — Тебе же вроде вчера сказали, разве нет?
— Нет, — я покачал головой. — Да и я бы все равно не успел сфотографироваться.
— Ну может у тебя уже была, наверняка же делали для доски почета в университете, — она пожала изящными плечиками, не отрываясь от своего отражения.
— Дашенька, если бы мое фото висело на доске почета, то вряд ли я бы оказался в Новокиневске, — хохотнул я.
— А мне нравится здесь работать, — заявила она и как будто обиделась. Хотя она права, я бы тоже обиделся. — Если что, наш фотограф, Миша, сейчас в актовом зале. Он будет снимать профком, но пока у него никого нет. Если сбегаешь, то успеешь щелкнуться до начала рабочего дня. Десять минут у тебя есть как раз.
— Актовый зал — это прямо до конца, потом вниз по боковой лестнице? — уточнил я.
— Вот видишь, не успел устроиться, а уже все знаешь, — она посмотрела на меня. — Ну что ты сидишь, беги быстрее!
Ну, надо так надо. Даже если это какой-то розыгрыш-посвящение, мы над новичками в редакции часто шутили, заставляя их тащиться на другой конец города то сделать репортаж с выставки ослов, то встретиться с суперзвездой инкогнито, то еще что-нибудь эдакое. Интересно, здесь есть такие традиции? Начало похожее...
Я спустился на один этаж и вошел в неприметную дверь с какой-то совершенно крохотной табличкой «Актовый зал». Внушительным размерам помещения она ну никак не соответствовала. Даже как-то неожиданно — открываешь простенькую дверь с узкой боковой лестницы, и оказываешься в эпицентре пафосной социалистической торжественности. На сцене, широко расставив ноги, стоял плечистый мужик в клетчатом пиджаке.
