Звезда сыска - [23]

— А тут и думать нечего. Возьмите сочинение Фридриха Шиллера «Братья-разбойники». У вас должен очень хорошо получиться Карл Моор. Да и в целом пьеса весьма хороша, и для иных ролей у нас в труппе есть достойные исполнители.

— Вот! — воскликнул актер. — А Екатерина Дмитриевна меня, можно сказать, отговаривает.

— Боюсь, что Екатерина Дмитриевна в данном случае просто капризничает. Она хотела сыграть Гертруду на своем бенефисе, а вы решили поставить «Гамлета» прямо сейчас как обычную премьеру.

— Так что же она мне не сказала? Вот ведь вам же сказала! — искренне удивился антрепренер.

— Да она никому этого не говорила. У нее на тексте роли было помечено «Для бенефиса», я случайно заметила.

— Некрасиво получилось. Ну, да и сама Катенька могла бы сказать. Опять же при ее таланте для бенефиса ролей найдется великое множество. Но все равно, надо перед ней извиниться. Простите, вы порываетесь что-то сказать, а я и не замечаю. Слушаю вас самым внимательным образом.

— А зачем вам арфа?

— Как зачем? Мы тут затеваем водевиль господина Каратыгина, вот мне и надобна арфа для аккомпанемента куплетам.

— Арфа есть в доме господина градоначальника. Я только что о том совершенно случайно узнала. На ней играла его покойная жена, так вы уж постарайтесь проявить тактичность, когда будете просить.

— А когда это я был бестактен?

— Да хоть с Екатериной Дмитриевной. Могли бы увидеть ее недовольство, но даже спросить не удосужились.

— Ох и горазды вы, Дарья Владимировна, выговоры устраивать. Но вы правы, а я виноват. Спасибо, что подсказали. Ну и за арфу отдельное спасибо. И за Шиллера еще одно.

14

На следующий день, когда мы встретились с Петей, я ждала, что он с места в карьер начнет говорить о расследовании убийства. Но он как раз весьма тактично начал с просьбы показать ему будку суфлера. Поерзав на жестком и высоком стуле, он потрогал зачем-то лампочку, а затем попросил разрешения проверить себя в качестве суфлера.

— Давайте, вы будете как бы играть роль и понарошку забывать текст, а я вам буду отсюда подсказывать?

Я открыла книгу — здесь с прошлого раза оставалась лежать пьеса про «Принца Гамлета» — и пояснила, как нужно говорить подсказки. А раз я была единственной актрисой, то пришлось поискать монолог. Или просто большой кусок текста одного из героев. Первое, что попалось на глаза, была длинная реплика Полония.

Выбравшись на сцену, я встала в позу: закинула голову вверх, одну руку приложила ко лбу, другую отвела в сторону и назад, после чего воскликнула с дрожью в голосе и чуть завывая, как это порой делали плохие трагики:

— Силки для птиц! Пока играла кровь,

И я на клятвы не скупился, помню.

Петя засмеялся. Хотя я и специально старалась его насмешить, но замечание ему сделала:

— А вот смеяться суфлеру не дозволено ни при каких обстоятельствах. Из суфлерской будки видно многое, чего из зала не увидишь. Порой и смешно бывает. Но смеяться никак нельзя — вдруг в зале слышно будет, да и сбиться легко, текст потерять. Так что перестаньте хохотать и извольте работать.

Я начала заново, прочитала три строки и сделала паузу. Петя понял и текст подсказал:

— Нет, эти вспышки не дают тепла,

Слепят на миг и гаснут в обещанье.

Но сделал он подсказку каким-то противным свистящим шепотом. Пришлось объяснять, как правильно приглушать звук, чтобы все сказанное оставалось понятным и четким. Нужного результата мы так и не достигли, хотя сдвиги в положительную сторону были очевидны. Что я и сообщила ученику суфлера. Петя счел это за похвалу:

— Мне бы пару раз прорепетировать, я еще лучше смогу. Пожалуй, напрошусь в суфлеры к Николя Массалитинову, когда они у себя в народном театре станут новую пьесу ставить.

Мы еще посмотрели подъемные механизмы, и лишь после того Петя заговорил про расследование.

— Я вот насчет вчерашнего разговора хотел сказать. Похвалиться мне нечем, лишь самое очевидное в голову приходит. А очевидное состоит в том, что главным подозреваемым у нас является господин Шишкин.

— И в чем же вы его подозреваете? — не удержалась я от колкости. — В том, что он убил двоих человек, после застрелился сам и уж совсем после спрятал пистолет?

Петя лишь отмахнулся от моих придирок:

— Пожалуй, я неправильно выразился. Ни в чем таком я покойного господина Шишкина не подозреваю. Я лишь предполагаю, — для пущей убедительности он поднял вверх указательный палец, — что, скорее всего, именно он мог узнать нечто, за что и был убит. Вот и выстрелы, с ваших же слов, звучали не с равными промежутками, а в определенной последовательности. Сперва один, после паузы два почти слитно. Да и то, что господин Шишкин был убит выстрелом в голову, а двое других были поражены в сердце, тоже о чем-то должно говорить?

О последнем и я думала. Из всего этого получалось, что нашего хозяйственного распорядителя убийца выделил особо.

— Вот я и подумал, что убивать собирались именно господина Шишкина. Два же других убийства совершены с целью устранения свидетелей. Такая вот картина вырисовывается. Следовательно, и искать нужно среди знакомств господина Шишкина.

— Хорошо, — согласилась я. — И более чем логично. Но как конкретно вы предлагаете поступить?