Звезда с неба - [29]
— Ну что ж, — сказал император, — милостиво принимаю ваш совет. Кого же будем побеждать?
— А кого угодно! Была бы охота, — искренне воскликнул один генерал, за что император потрепал его по щеке, говоря:
— Ах ты шутник!
И улыбнулся.
— Ну что ж, будем готовиться к победе, — произнёс император. — Карта у нас есть?
— А как же! — преданно ответил пластмассовый генерал-шутник. — У нас есть карта, по которой мы всегда одерживали победы!
— Подать карту, — сказал император.
И пластмассовый адъютант, молодой, новенький и розовощёкий, щёлкнул каблуками и мигом принёс карту.
— Так-с, — произнёс император, когда адъютант разложил карту у его ног, на спине специального оберунтерштабтамбурмайора. — Так-с.
И все пластмассовые генералы важно наклонились над картой.
— Так-с, — произнёс император, — тут трясина, тут теснина, тут лесок, а тут песок.
Он посмотрел на местность и выразил удивление.
— Странно, — сказал он. — На местности всё наоборот. На карте трясина, на местности — теснина, на карте лесок, а на местности песок.
— Хм, — сказал один генерал, у которого на груди сиял большой Знак Большого-Пребольшого Сверхорла, — хм, может быть, это карта не от той местности?
— Что? — гневно спросил император. — Как ты смеешь говорить такие слова о карте, по которой мы всегда одерживали победы?!
И в гневе он сорвал с генерала Знак Большого-Пребольшого Сверхорла и выбросил генерала в отставку. Мне даже пришлось лезть за ним под стол.
А молодой новенький адъютант, который раскладывал карту, покраснел и вытянулся во фрунт.
— Всё ясно, — сказал другой генерал, даже не взглянув на своего боевого сослуживца. — Карта правильная. Но местность неправильная. Это — местность не от той карты!
— Правильно! — воскликнул император и немедленно прицепил к этому генералу Знак Большого-Пребольшого Сверхорла, который держал в руке. При этом молодой адъютант покраснел ещё больше и ещё больше вытянулся во Фрунт.
А генерал-шутник смело развивал стратегическую мысль, поглядывая на Знак Большого-Пребольшого Сверхорла:
— Если местность не от той карты, значит, надо местность переделать, чтоб она соответствовала карте!
— Правильно, — сказал император и приказал переделать местность.
И сразу загремели барабаны, и оловянные солдатики, сделанные из пластмассы, стали переделывать местность. Они пересаживали лесок, перетаскивали песок, переделывали трясину на теснину и перестраивали теснину на трясину.
Император лично следил за работами и сверял преображённую местность с картой.
Все так усердствовали, что едва не опрокинули глиняную чашку с цветами, которая стоит у меня на столе.
Когда всё было готово и генералы выстроились перед императором, ожидая наград, молодой адъютант, стоявший всё время без движения, вдруг шевельнулся.
— Мой император, — сказал он чётким пластмассовым голосом, — согласно дисциплине я не мог сказать ни слова при старших.
Но я не могу молчать.
— Говори, — весело сказал император, довольный тем, что местность уже подходила под карту, — говори!
— Сир, — сказал адъютант, — получилась непоправимая ошибка. Местность не соответствовала карте потому, что я положил эту карту вверх ногами.
Император вскочил с барабана, прямо на спину оберунтерштабтамбурмайора и крикнул:
— Молчи, жалкий безумец!
И адъютант замолчал.
Император как ни в чём не бывало раздал награды, поздравил пластмассовых генералов и отпустил их, приказав не проспать тревоги. Затем он посмотрел на адъютанта и сказал:
— Так ты говоришь, положил карту вверх ногами?
— Так точно!
— Сам положил или исполнил чьё-нибудь задание? — спросил он вполголоса.
— Сам!
— Так-с. Что же ты, не мог промолчать? — тихо сказал император.
— Не мог! Меня мучила совесть!
— Совесть совсем не нужна тому, кто сделан из пластмассы, — сказал император. — Неужели ты думаешь, я позволю теперь переворачивать карту? Она навсегда останется вверх ногами! Вот до чего ты довёл географию! Что же я, напрасно преобразовывал местность, чтобы она соответствовала неправильно положенной карте? А?
— Никак нет! — воскликнул адъютант.
— А говоришь «совесть»! Нет у тебя совести! Бессовестный ты! Положил карту вверх ногами — молчи! Нет-нет, мы не сработаемся, я уже вижу. Кто-нибудь из нас должен уйти. Ты или я. Мне в отставку нельзя, подданные обидятся, разговоры пойдут, то да сё… А тебя я — в отставку! Нет! Тебя я — в изгнание! Я хотел тебя наградить, а ты сам принуждаешь наказать тебя! Марш в изгнание!
— Слушаюсь, мой император! — сказал адъютант. — Но прошу вас о последней милости. Разрешите придумать приличную причину моего изгнания. Если причиной будет то, что я положил карту вверх ногами, начнутся неприятные кривотолки о напрасном преобразовании местности.
— Молодец! — сказал император. — Верно! Честь императора выше всего! Ну придумай причину! Быстро!
— Сир! Пусть будет считаться, что я усумнился в победе вашего оружия!
— А ты усумнился?
— Никак нет, сир! Я клевещу на себя, чтобы возвысить моего императора!
— Молодец! Прямо жалко тебя выгонять!
— Не жалейте, сир! Да здравствует император!
При этой сцене Такк не выдержал и прослезился.
— Бедный мальчик, — прошептал он. — Неужели император его не простит?
Леонид Лиходеев широко известен как острый, наблюдательный писатель. Его фельетоны, напечатанные в «Правде», «Известиях», «Литературной газете», в журналах, издавались отдельными книгами. Он — автор романов «Я и мой автомобиль», «Четыре главы из жизни Марьи Николаевны», «Семь пятниц», а также книг «Боги, которые лепят горшки», «Цена умиления», «Искусство это искусство», «Местное время», «Тайна электричества» и др. В последнее время писатель работает над исторической темой.Его повесть «Сначала было слово» рассказывает о Петре Заичневском, который написал знаменитую прокламацию «Молодая Россия».
Леонид Израилевич Лиходеев (наст. фамилия Лидес) (Родился 14 апреля 1921, Юзовка, ныне Донецк, Украина — Умер 6 ноября 1994, Москва) — русский писатель.Учился в Одесском университете, летом 1941 невоеннообязанный Лиходеев добровольцем ушёл на фронт, где работал газетчиком. Работал в Краснодарской газете, затем, переехав в Москву, учился в Литературном институте им. А. М. Горького.Начал литературную работу в 1948, как поэт. Опубликовал сборники стихов «Покорение пустыни» (1953), «Своими глазами» (1955), «Открытое окно» (1957).С 1957 выступал с очерками и фельетонами (Поездка в Тофаларию, 1958; Волга впадает в Каспийское море, 1960; Местное время, 1963; Колесо над землей, 1971) и автор художественных повестей (История одной поездки, 1957; Я — парень сознательный, 1961), в которых уже проявился почерк будущего Лиходеева — острого полемиста и сатирика, главной мишенью которого становится мещанская психология, собственнические инстинкты, шаблонное мышление, ханжество, пошлость, демагогия, лицемерие и эстетическое убожество (Хищница, Духовная Сухаревка, Нравственность из-за угла, Овал, Флигель-аксельбант, Цена умиления, Винтики-шпунтики и др.
Опубликовано в журнале «Юность» № 10, 1963 Рисунки И. Оффенгендена.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Китай все чаще упоминается в новостях, разговорах и анекдотах — интерес к стране растет с каждым днем. Какова же она, Поднебесная XXI века? Каковы особенности психологии и поведения ее жителей? Какими должны быть этика и тактика построения успешных взаимоотношений? Что делать, если вы в Китае или если китаец — ваш гость?Новая книга Виктора Ульяненко, специалиста по Китаю с более чем двадцатилетним стажем, продолжает и развивает тему Поднебесной, которой посвящены и предыдущие произведения автора («Китайская цивилизация как она есть» и «Шокирующий Китай»).
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.