Звезда по имени Стиг Ларссон - [8]

В 18 лет Стиг Ларссон встретил Еву Габриэльссон на марше против вьетнамской войны (что совсем неудивительно), и вскоре пара решила жить вместе. Временами их отношения были почти симбиотическими, несмотря на разницу в характерах. Ева стала историком архитектуры, и ее финансовая смекалка помогала им в то время, когда обличающая журналистика Ларссона оказывалась недостаточно прибыльной.

Ева Габриэльссон — удивительная, сложная личность, равноправный партнер в длительных отношениях со Стигом. В октябре 2009 года литературный редактор «Индепендент» Бойд Тонкин взял у нее интервью, получив интереснейшие сведения как о самой Еве, так и о человеке, с которым она разделила свою жизнь. Габриэльссон, прожившая со Стигом Ларссоном больше тридцати лет, вспоминала долгие разговоры о его начинающейся карьере писателя, а также беседу со своей сестрой, которая в середине девяностых вернулась в Швецию и увидела, как сильно изменилась страна. «Она не узнавала ни политику, ни менталитет, не понимала, по каким принципам живет общество», — рассказывала Ева Тонкину. Объясняя такое разочарование, Ева говорила: «Мы со Стигом подолгу обсуждали с ней эти темы», замечая, что для них и многих других шведов «нация, столь долго гордившаяся своими гражданскими идеалами сострадания и братства, каким-то образом потеряла свою душу».

«События девяностых, — продолжала Ева, — открыли людям глаза на жадность, систему вознаграждений, огромные компенсации при увольнениях руководителей компаний, беспредельную коррупцию… так или иначе, это было полное неуважение к традиционным шведским ценностям: честности, равенству и общему благу. Для нас это стало шокирующим открытием, особенно потому, что в результате никто так и не понес наказания… в определенном смысле, наивные представления о Швеции как о стране мечты с грохотом разрушились в один миг».

Когда Тонкин брал это интервью, шведская экранизация первой книги, «Девушка с татуировкой дракона», снятая Нильсом Арденом Оплевом, собрала большую аудиторию по всей Европе, однако средства массовой информации уделяли большее внимание спорам о собственности Ларссона и страстной кампании, затеянной в Швеции для передачи Габриэльссон прав, которые, по мнению многих, и так ей принадлежат.

Тонкин отмечал, что, несмотря на всю легкость чтения романов, Ларссон и Лисбет Саландер передают «скрытый поток ярости и боли читателей Швеции и других стран. Это может быть связано с печалью из-за всеобщей утраты невинности и угасающей веры в честное общество. Саландер — это жертва самого разного насилия, преданная психиатрией и социальными службами». По мнению Тонкина, «шведы изображаются нацией, которую ослабила группа головорезов и шпионов на самом верху, чья вина и ответственность за перенесенные Саландер суровые испытания постепенно раскрывается в сюжете книг».

Ева Габриэльссон возражает, что не нация в целом, а читатели романов испытывают гнев и бессилие из-за каждодневной несправедливости и коррупции. «Все дело в разочаровании ущербностью политиков… книги ясно говорят о том, что важен каждый человек, что людей нельзя оскорблять, лгать им, вводить в заблуждение, обманывать ради денег, власти или чьего-то престижа».

Что касается отвращения автора к мужскому насилию и «равнодушию властей, которые предоставляют женоненавистникам полную свободу действий», Тонкин отмечал, что «у Блумквиста существует нечто вроде миссии: эта история не о шпионах и секретных правительственных службах, а о насилии над женщинами и о мужчинах, которые закрывают на него глаза. Ларссон нарушает быстро развивающийся ход повествования, чтобы показать, как положительный герой, женщина-полицейский, когда «в ней вдруг что-то щелкнуло», мстит мужчине, безнаказанно избившему свою жену; читая о стремительной и опасной Саландер (опасной даже на больничной койке, когда она вооружена одним только современным коммуникатором), мы прекрасно слышим этот щелчок».

О сексуальном насилии, проблема которого так волновала Ларссона, Габриэльссон сказала Тонкину следующее: «По его мнению, этот вопрос игнорировался всегда и всюду, это системная ошибка любого общества… Стиг абсолютно не доверял социальным работникам и психологам в их способности прийти на помощь в момент необходимости и слабости». По ее словам, Стиг «приходил в ярость из-за той группы специалистов, что давала экспертную оценку в связанных с педофилией случаях и по каким-то причинам нередко вставала на сторону «плохих парней», называя подвергшихся насилию девочек или мальчиков психически больными и не заслуживающими доверия».

В конце беседы с подругой Ларссона Тонкин выразил сожаление, что мы больше не встретимся с Лисбет. «Подобно легендарной женщине-воину, Саландер исчезает в сумерках татуированных богов высоких технологий. Романы сочетают это почти мифологическое измерение с парниковой, домашней атмосферой тесно связанных группировок. Ларссон сводит воедино литературные настроения саги и мыльной оперы, в качестве объединяющего начала добавляя триллер. Но на фоне стремительного развития действия продолжают звучать мощные аккорды нравственных и политических свидетельств».