Обговорив с "научным руководителем" тему будущей работы, я занялся ее разработкой — а чтобы никто не мешал, работал над диссертацией я на борту небольшого пароходика, взятого в аренду на месяц. Пароходик был совсем маленький, тонн на пятьсот — но довольно шустрый. В смысле передвигался он даже быстрее древних испанских галеонов, так что за месяц удалось с несколькими остановками объехать — или обоплыть? — всю Австралию против часовой стрелки. С остановками в Брисбене и Перте — по несколько дней в каждом.
Тема диссертации была очень интересна и "шефу" — я занялся "разработкой" дуговой печи для выплавки специальных сплавов: все равно ее через полгода изобретут в Америке. А так как тигель с крышкой и две дюжины "свечей Яблочкова" были заранее заготовлены еще в России, диплом "доктора философии" по "электрическим наукам" — самый настоящий, честно заработанный диплом — оказался в моих загребущих ручках уже в конце января.
Заодно уж наведался я и к Дэвиду Кларку, в конторе которого тоже честно оставил почти сотню фунтов. И ещё сотню оставил нечестно — просто в этот раз я точно знал, что мне необходимо…
Всего путешествие заняло четыре с половиной месяца — и пользу от него получила даже Васька. Выяснив — в момент погрузки на пароход — что кроме немецкого языка зарубежные люди говорят еще и по-английски, она все свободное время посвятила освоению нового наречия. Не сказать, что достигла в этом особых успехов, но заказать обед или стирку белья она уже могла, и в магазинах купить все нужное — тоже. Меня вот только несколько настораживало количество этого нужного — обратно мы плыли с багажом, увеличившимся на четыре очень немаленьких кофра…
Снова в Царицыне мы оказались двадцать третьего февраля тысяча девятисотого года — аккурат во вторую годовщину моего "прибытия". Поскольку я заранее объявил эту дату "днем рождения", то возвращение было очень веселым и вкусным. А со следующего дня началась работа — и не просто работа, а буквально "гонка на выживание"…
За время моего отсутствия ничего непоправимого не произошло. Разве что Евгений Иванович Чаев поставил завод по выпуску шарикоподшипников вовсе не на том месте, где предполагал я: решив, что "заводу еще расти и расти", он просто докупил еще тысячу с лишним десятин земли вдоль Волги ближе к городу, и два новеньких цеха встали всего в паре сотен саженей от завода Урал-Волга. И почти в четырех верстах от рабочего городка! Так что пришлось сильно озаботить Африканыча срочным изобретением электромоторов киловатт на пятьдесят — трамвайную линию прокладывать. Все равно особых работ у него пока не было: разработку турбогенератора на шестьсот пятьдесят киловатт они с Гавриловым как раз закончили, да и стартер для автомобиля тоже был готов.
А вот мотора для этого стартера пока не было. Даже не было двух моторов для двух стартеров — и ими-то я и занялся. А автомобилями для этих моторов пришлось заняться тоже мне — потому что больше ими заниматься было некому. Если Илью Архангельского не считать.
Вообще-то когда Архангельские пришли на мой "день рождения", ничто не предвещало довольно резкого изменения статуса Ильи. Ну пришли, поздравили, подарок принесли… Подарок очень недешевый, кстати — пишущую машинку знаменитой фирмы "УндервудЪ": в России к сотне американских долларов заводской цены добавляли пятьдесят рублей за "локализацию". Для Архангельских сумма была очень солидной — но, похоже, Илья решил таким образом "отдариться" за мотор для его катера. Мотор я ему еще осенью подарил, и теперь катер только ждал, когда вскроется Волга — а в Царицыне собственный катер был показателем очень высокого социального статуса. Денег я с Ильи, понятное дела, не взял — вот он и подыскал подходящий повод:
— Александр, тебе, как известному писателю, без пишущей машины просто неприлично жить…
Судя по всему, большинство писателей в мире были неизвестными или неприличными: на машинке стоял серийный номер чуть меньше девяти тысяч, и я подозревал, что предыдущие номера достались все же в основном дельцам, а не писателям — но не отказываться же! И все же не преминул заметить:
— Илья, ну какой я писатель: пара книжек человека писателем не делает. Моторами я занимаюсь, автомобили вон изобретаю.
Слово за слово — и уже на следующий день Илья Ильич Архангельский стал "техническим директором завода большегрузных автомобилей". А через неделю Архангельские переехали в новенький "дом инженеров", построенному по проекту Мешкова. Впрочем, на этот раз мне пришлось сильно умерить "художественные аппетиты" Дмитрия Петровича, и дом вышел все же больше похожим именно на дом, а не на дворец…
Елену Андреевну с переездом примирил новый оклад мужа — все инженеры у меня давали особую подписку о неразглашении этой мелкой детали нашего сотрудничества, и даже для Ильи размер зарплаты оказался изрядным сюрпризом. А уж каким сюрпризом этот размер стал для царицынского общества! Княжна Белосельская-то подписки не давала… Впрочем, мне уже было наплевать: до второй недели августа предстояло изготовить минимум пять автомобилей. Точнее, минимум пять автомобилей "легкового" типа — на этот раз, для простоты воплощения, внешние копии ГАЗ-69. Ну а если повезет…
