Звезда надежды - [5]

ГЛАВА 2

Не посылали больше сюда своих моряков заморские земли, и не увидели маркграфы Мейлинвара парусов своих кораблей, возвращающихся с богатым грузом благовоний Премантры и драгоценных тканей Бразиса. Не приходили больше караваны из Едрона и Беллистрона. Всюду вокруг была леу. Все вокруг стало Неустойчивостью, которую люди боялись пересекать. Превратился Мейлинвар в восемь обломков кораблекрушения на волнах океана, и никто не знал, куда плыть.

Книга Разрушения, I: 7: 8—11

Отряд Благородных проехал по окраине Кибблберри быстрым галопом; шестерых женщин и пятерых мужчин окружали два десятка Защитников, позади слуги вели вьючных животных и ехали кинезис-наставники. Серая и коричневая, как предписывается мирянам, одежда Благородных была из лучшей замши, тонкого полотна и мягкой шерсти, а медальоны с гербами владений сверкали золотом и даже драгоценными камнями, что едва ли могло вызвать одобрение церкви. Защитники — все как один из столь же знатных семейств, как и те, кого они охраняли, — были прекрасно вооружены.

Керис Кейлен отложила работу и подошла к двери лавки, чтобы полюбоваться отрядом. Даже слуги Благородных лучше одеты и ездят на лучших конях, чем жители Кибблберри, подумала она. Зависти девушка не чувствовала. Благородные и их слуги были далеки от нее, как леса Восьмого Постоянства, хоть подобные товарищества довольно часто проезжали мимо. Керис никогда ни с кем из Благородных не разговаривала и сомневалась, что такое когда-нибудь случится: в лавку они не заглядывали. Если у Защитников возникала надобность в картах, они приобретались через посредника. Сами Благородные редко снисходили до покупок.

Отряд, должно быть, направлялся в Неустойчивость, но путешественники были веселы, шутили и флиртовали друг с другом, явно не думая об опасностях, ожидающих их за цепью часовен кинезиса. Они были молоды, красивы, казались такими беззаботными, — но Керис не поменялась бы местами ни с кем из них.

Слишком многие из этих молодых людей скоро распростятся с жизнью, выполняя свой долг Защитников; слишком многим женщинам предстоит растить своих детей без отцов, а потом потерять сыновей, как и мужей, убитыми или мечеными в Неустойчивости. Недаром на древнем языке Благородные назывались «вооруженными оружием отцов»: мужчины были рождены, чтобы носить оружие, а женщины — чтобы стать женами и матерями Защитников, как это происходило на протяжении многих поколений. Керис такой жизни не завидовала.

Гораздо лучше, считала она, быть умелым леувидцем-картографом, как ее отец, всегда с насмешкой смотревший на шумливых молодых Благородных с их прекрасным оружием и породистыми конями. «В Неустойчивости они со своими наставниками лишь напрашиваются на неприятности, — однажды бросил он. — Лучше путешествовать в одиночку. Умный человек постарается быть тихим и незаметным, а не бросать вызов опасности. Никогда не отправляйся в паломничество с проводником, который нанимает Защитников, Кери, — такой парень своего дела не знает».

Один из молодых всадников заметил Керис, стоящую в дверях лавки, и подмигнул ей. Девушка рядом с ним хихикнула и сказала что-то, заставив спутника рассмеяться… через мгновение их уже не было видно. Пожав плечами, Керис вернулась к своей работе. Какое это все имеет значение!

И тут она резко вскинула голову, осознав, что только что увидела — увидела за дорогой и лежащими за ней полями и лесами… Или, точнее, не увидела.

Вдали на горизонте за пределами Постоянства высились горы, и из двери лавки в ясный день можно было видеть все вершины. Керис еще и четырех лет не исполнилось, когда она научилась называть по именам все пики: Горшок, Печку, Тень, Топор, Чепец, Клобук… Горы назывались Непроходимыми. А теперь Топор исчез. Последние три дня были пасмурными, и вершины скрывались за тучами, а вот теперь, когда погода улучшилась…

Керис ошарашенно выглянула в дверь еще раз. Действительно, Топор исчез. Горный хребет был на месте, все остальные вершины были на месте, а Топор на самом деле исчез. На его месте зияла пустота, словно в челюсти, лишившейся зуба.

Керис развернулась на месте в нетерпеливом желании поделиться с кем-нибудь новостью, но остановилась. Дома была только ее мать, а ее лучше не тревожить. Керис вздохнула, не в первый раз пожалев, что отец еще не вернулся домой.

Потом она вспомнила о старике Медропе, который заново покрывал дерном крышу сарая. Он, конечно, мало что знает, но все же хоть с кем-то она сможет обсудить случившееся. Керис вышла из лавки и обошла вокруг дома: ей не хотелось тревожить мать.

Артикуса Медропа она нашла во дворе; тот раскладывал на своем лотке у подножия лестницы нарезанный дерн.

— Мастер Медроп… — начала Керис, но старик перебил ее:

— Ну и прекрасный дерн я для вас раздобыл, — ткнул он в заготовленные пласты мускулистой рукой. Несмотря на возраст, он было ловок и сухощав, даже лицо его казалось жилистым. — Скажи об этом своему папаше, когда он вернется домой. Я нарезал его в поле на холме Джекитт, там цветет много ромашек и колокольчиков. Летом вашей крышей любоваться можно будет. Пришлось поспорить в Управе, чтобы мне разрешили взять дерн: законники упирались, как сам Владыка Карасма, скажу я тебе.