Звезда надежды - [31]

— Наставник Портрон, — сказала она, — я, пожалуй, передумала. Если мастер Даврон возьмет меня с собой, я завтра поеду вместе с вами.

Церковник вытаращил на нее глаза; белые волосы в свете костра казались нимбом вокруг его головы.

— Ты хочешь отправиться в Восьмое Постоянство?

— Нет. Я хочу только добраться до станции Пикля. Это примерно неделя пути. У меня… у меня личный интерес. Тоже своего рода паломничество… Видишь ли, там погиб мой отец.

Внезапно Керис представился проводник Сторре — такой, каким она видела его в Кибблберри: жесткий, как железное дерево, сплошные мускулы и настороженность под потертой кожей и грубым полотном одежды. Человек, совершивший нечто настолько постыдное, что краснеет, как наставница, с которой заигрывает местный ловелас. Девушке пришлось напомнить себе, что Приспешники Хаоса не могут выжить в Постоянстве, не могут, если уж на то пошло, миновать цепь часовен кинезиса. Даврон Сторре, таким образом, не мог быть посланцем Разрушителя. К тому же какой Приспешник способен краснеть…

Перед мысленным взором Портрона, когда он смотрел на Керис, разворачивалась другая картина. На мгновение он перенесся на двадцать лет назад… Лицо под покрывалом монашеского ордена, веснушки на носу, испуганные серые глаза… Портрон не был тогда так уж молод, но все равно его руки дрожали, когда он в первый раз снял покрывало и коснулся волос девушки, длинных и мягких.

— Я постараюсь не делать тебе больно, Мейли, — прошептал он.

— Надеюсь, что ребенок получится у нас не сразу, — прошептала она в ответ; страх не мог погасить любовь в ее взгляде. — Я хочу, чтобы это длилось вечно.

ГЛАВА 6

И укажет церковь нам путь, и будет нам защитой от Владыки Карасмы, Разрушителя. Слуги ее установят Закон и станут следить, чтобы не нарушался Порядок во всех Постоянствах, посвятив жизнь свою нашему благополучию и посрамлению Хаоса. Почитайте их и не скупитесь на пожертвования.

Книга Посвященных, X: 12: 2—3 (Поучение Мелкома Праведного)

Рагрисс Раддлби сидел за столом в своем кабинете в резиденции Санхедриона в Миддлтоне, просматривая отчеты. Резиденция Санхедриона была самым великолепным зданием в Восьмом Постоянстве, а может быть, и во всех остальных Постоянствах тоже, а кабинет главы Санхедриона — самым роскошным помещением в здании, как и подобает кабинету первого из шестнадцати прелатов, правящих церковью. Потолок и стены, покрытые изысканной резьбой, сверкали позолотой. От легкого сквозняка дрожали хрустальные подвески многочисленных светильников, полированный оникс столешниц мягко сиял, наборный паркет из редчайших сортов древесины свидетельствовал о том, что строгий Закон запрещает рубить деревья только простым мирянам. Впрочем, какое это имело значение: в конце концов, роскошь единственной комнаты в единственном здании служила лишь прославлению Создателя, да будет благословенно его имя…

На протяжении последнего года кабинет принадлежал Рагриссу Раддлби и будет принадлежать еще на протяжении двух, пока строгий порядок очередности в Санхедрионе не сделает его главой другого прелата. Рагрисс давно мечтал об этом посте, но теперь, когда его достиг, обнаружил, что ответственность и необходимость принимать решения, неотделимые от власти, часто раздражают, если не хуже. Никакая роскошь раззолоченного кабинета не искупала непрерывных тревог и огорчений.

Высокий, худой, с суровым лицом, Рагрисс двигался бесшумно, как кошка. В его теле не было ни капли жира, мускулы отличались силой, живот не выпирал; прелат казался моложе своего возраста. Он придерживался взгляда, что человек должен заботиться о теле, данном ему Создателем, а потому упражнял его, был умерен в пище и не брезговал подкрашивать седеющие волосы.

Кто-то когда-то сказал ему, что не следует хмуриться, — от этого появляются морщины; поэтому он читал отчет законника из пограничного селения с неподвижным лицом, хоть ему и было не по себе. Что-то в отчете смущало его, но только после длительного размышления глава Санхедриона понял, в чем дело. Поколебавшись, он все же взялся за свою столу и резко потряс ею. Серебряные колокольчики, украшавшие ее, нежно зазвенели; перламутровые бусины, нашитые на золотую парчу, засияли всеми цветами радуги.

В ответ на сигнал в кабинет вбежал послушник. Рагрисс не поднял на него глаз.

— Попроси аббатису Килри Маннерти пожаловать в мой кабинет, — бросил он, и послушник кинулся выполнять распоряжение, стуча башмаками по натертому паркету.

Аббатиса, однако, появилась не сразу: Рагриссу пришлось ждать ее не менее получаса. Килри, единственная женщина в Санхедрионе, не считала нужным спешить куда бы то ни было, а уж тем более на зов Рагрисса, своего бывшего любовника. Когда же она все-таки появилась, двигалась она с томной грацией. Она была высокой величественной женщиной и, подобно самому Рагриссу, производила внушительное впечатление, даже не раскрывая рта. На ее висках появилась седина, а в углах глаз — первые морщинки, но она все еще оставалась красивой женщиной.

Так же как Рагрисс, она была облачена в одежды высшего духовенства: платье из алого шелка доходило ей до щиколоток, золотая парча столы с серебряными колокольчиками обвивала шею и спускалась до колен, талию перехватывал пояс, украшенный золотом и синими камнями. Поверх платья Килри носила отделанную мехом накидку из переливчатого шелка, расшитого священными символами. Войдя в кабинет, она сбросила накидку на кресло и уселась напротив Рагрисса.