Звезда на содержании - [57]

– Только раз! – воскликнул Петр. – И то с Липского взял слово, что он вам письма моего не покажет ни за что!

– Так это вы... – Анюта осеклась.

Значит, это он оплатил наряды для премьеры. Но не он писал те, другие письма!

– Как ваша фамилия? – спросила быстро.

– Свейский. Петр Свейский.

Ну все правильно. Буквы P и S. Но как быть с другими письмами?! Кто писал их на его бумаге?

– Ладно болтать вам, – нетерпеливо сказал Савка. – Потом разберетесь, по-семейному. Венчай, отче. А вы, голуби, помните, что, коли станете артачиться, все погибнете лютой и мучительной смертью.

– Жениха-то развяжите хоть, – сказал священник, уже, видимо, покорившийся судьбе.

На аналое перед ним уже стояли венцы и лежали на тарелочке два кольца – золотое для жениха и серебряное для невесты.

– Варенька, – сказал Свейский, разминая запястья, натертые грубой веревкой до крови, – я уже сказал, что люблю вас. Я не знаю, кто и зачем привез вас сюда, не понимаю, как меня притащили... напали сзади, ударили по голове... но знайте, что им, этим неведомым людям, я благодарен, хотя они вряд ли желали сделаться моими благодетелями. Но я слышал такие слова: «Непрямыми путями ведет нас Бог к счастью!»

– Так часто говорила моя тетушка, – прошептала Анюта, едва сдерживая слезы.

– И мой дядюшка. Он был большой оригинал... – усмехнулся Свейский. – Ну да вечная ему память. Так я о чем? О любви моей к вам. Я буду счастлив назвать вас своей женой, но вы... вы должны знать, что я вас ни к чему принуждать не стану, никогда и ни за что. И в любую минуту дам вам свободу, как только вы пожелаете.

– Вы так благородны, – усмехнулась Анюта, которой вдруг стало обидно из-за того, что Свейский готов с ней расстаться – «в любую минуту». – А ведь даже не знаете, кто станет вашей женой. Я вовсе не Варя Нечаева. Меня зовут Анютой, Анной Викторовной Осмоловской... Вернее, я не имею права на эту фамилию и отчество, потому что совсем недавно узнала, что я незаконнорожденная дочь неизвестных родителей. Ну что? Вы по-прежнему счастливы будете на мне жениться?

– Всякий человек рожден от отца с матерью, кто бы они ни были, даже если их брак не освящен церковью, – спокойно ответил Свейский. – И союз Адама и Евы был незаконен, его Господь осудил... а между тем от этого союза пошел род человеческий. Вполне можно сказать, что мы все незаконнорожденные, даже самые родовитые из нас. А имя Анюта мне еще больше нравится, чем Варенька. Так что препятствий к нашему браку я никаких не вижу. И если вы согласны...

– Да пусть она только не согласится! – ухмыльнулся Савка. – Все! Еще одно слово и... – Он наставил на Свейского пистолет.

– Не надо! – воскликнула Анюта. – Я согласна. Я готова!

* * *

Она лишь какими-то обрывками помнила все, что происходило потом. Вот отец Еремей дребезжащим тенорком поет:

– Се жених грядет, исходите в сретение жениху... Гряди, от Ливана невеста...

Потом священник двумя зажженными свечами трижды благословил Свейского и Анюту, передавая им свечи. И началось обручение. Взяв сначала золотое кольцо, отец Еремей произнес трижды:

– Обручается раб Божий Петр рабе Божией Анне, – и надел кольцо на безымянный палец его правой руки. Оно едва дошло до середины пальца. Затем взял серебряное кольцо и произнес трижды: «Обручается раба Божия Анна рабу Божиему Петру», – и надел кольцо Анюте. Колечко оказалось велико, и Анюта огорчилась, что непременно потеряет его. У нее даже слезы выступили на глазах!

После этого Свейскому и Анюте пришлось трижды обменяться кольцами при участии священника. В конце концов серебряное кольцо оказалось у Свейского, а золотое – у Анюты. И оба пришлись впору! У Анюты отлегло от сердца, Свейский чуть приметно улыбнулся – видимо, тоже был доволен. Отец Еремей произнес молитву на благословение и утверждение сего обручения. Потом Свейский и Анюта, держа в руках зажженные свечи, встали на разостланный на полу белый плат перед аналоем. На нем лежали крест и Евангелие. Отец Еремей посмотрел на Свейского:

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем сей Анны, которую видишь здесь перед собою?

– Имею, честной отче, – проговорил Свейский и даже кивнул для надежности своих слов. Кровь снова заструилась по его лбу, но он не обратил на это никакого внимания.

– Не связан ли ты обещанием другой невесте? – спросил отец Еремей.

– Нет, не связан.

Священник повернулся к Анюте:

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женою сего Петра, которого видишь перед собою?

– Имею, честной отче, – проговорила она, чувствуя, как дрожит голос. И все же ответ прозвучал громко и отчетливо.

– Не связана ли обещаниями другому жениху?

– Нет, не связана, – проговорила Анюта и вдруг вспомнила Митю. Но ведь он не был ее женихом в полном смысле слова! И Митя говорил, что не станет преградой, если Анюта полюбит кого-то по-настоящему!

Полюбит? По-настоящему? Но разве она...

Анюта не успела додумать: взяв венец, отец Еремей начертал им в воздухе крест перед Свейским, говоря:

– Венчается раб Божий Петр рабе Божией Анне во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

После этого священник дал Свейскому приложиться к образу Спасителя и надел венец ему на голову, хотя чернобородый собрался было выступить в роли шафера и уже протянул к венцу руки. Точно так же венец был надет на голову Анюты после слов: