Звезда мореплавателя - [4]
Магеллан взял письма и начал читать. Я с удовольствием заметил, что читал он бегло — редкостное свойство для португальского дворянина, тем более моряка. Вокруг шумел порт, орали ослы; матросы, не обращая на меня внимания, перекатывали бочонки у наших ног; юнга, сложив губы гармошкой, с необычайной внимательностью рассматривал мои мавританские ножны, а я стоял и ждал слов, решающих судьбу.
— Нет, — сказал Магеллан, осторожно сворачивая последний лист. — Нет, сеньор Викорати, я не возьму вас с собой. Экипаж укомплектован, не осталось ни одного места. Прошу извинить, сеньор, ждут дела. — Он чинно склонил голову, прощаясь, и впервые посмотрел мне прямо в глаза.
Я вздрогнул под его взглядом. Он посмотрел как толкнул, как отодвинул глазами. Глаза были небольшие, густо-коричневые. И жила в его взгляде, кроме удальства и дерзости, частых у португальцев, такая внутренняя сила, что взгляд ощущался как физическое давление. Командор смотрел так несколько мгновений, потом, отвернувшись, потянулся к бочонку.
Ночью я долго бродил по узким севильским улицам и бранил себя всеми словами, какие знал. Теперь-то я, кажется, начинал понимать, почему испанский король и даже сам Хуан де Фонсека[20], ведавший заокеанскими плаваниями, хитроумнейший, коварный и осторожный, сразу же предпочли португальца своим, испанским мореходам. Этому человеку достаточно было заглянуть в глаза. Нечто гораздо более убедительное, чем слово и мысль, стояло за тем, о чем он говорил. Чувствовалось, что перед тобой вождь, воитель и капитан, как говорится, от бога. И если он дерзает, то все святые будут на его стороне и провидение одарит его удачей там, где усилия других бессмысленны и недостойны.
Мимо меня несколько раз прошла ночная стража — тускло блеснули под луной алебарды. Порой впереди звучала гитара и слышались звуки серенады, но я тотчас же сворачивал в сторону. В иное время ночная жизнь знаменитого испанского города взывала бы к моему любопытству, однако сейчас мне было не до нее.
Теперь я еще больше хотел плыть именно в это плавание, именно с этим командором, единственный взгляд которого уверил меня в правоте его.
Капитан, собирающийся совершить то, что не удалось другим водителям армад, спеша к возвышенной цели, не считает зазорным тем не менее надеть парусиновую блузу, не гнушается лично проверить муку… Я уже догадывался, почему незнатный моряк стал причиной королевских распрей. Они угадывают силу и возможности Магеллана и, желая использовать их для своей выгоды, одновременно гневаются, что его нельзя покорить или унизить.
Рекомендации мне повредили: командор слишком много знает о жизни, чтобы слушать красивые фразы. Конечно, мои покровители могли бы обратиться к самому королю, и королевский приказ ввел бы меня в экипаж. Но тогда, рассуждал я далее, мне не стать своим и тем более не суметь приблизиться к Магеллану.
Следующим утром я нашел командора на палубе «Виктории», сверявшего счета поставщиков.
— Сеньор капитан-командир, — сказал я слегка дрожащим голосом, стараясь говорить быстро, чтобы меня не могли прервать, — к вам обращается не приказчик Фуггеров или Медичи, не торговый агент и не придворный. Я, Антонио Викорати, человек и рыцарь, хочу увидеть мир и узнать, каков он, и каков я, и зачем мы живем на свете. Я не мореход, но я итальянец, а море у нас, итальянцев, в крови. Вспомните Колумба, сына ткача-суконщика, или Кабота[21], сына торговца. Я знаю языки и обычаи многих стран и, хотя никогда не был в Азии, смогу пригодиться, когда дело дойдет до торговли. Во Флоренции я изучал искусство фехтования и, смею думать, владею мечом и шпагой не так уж плохо. Мне знакомо устройство кулеврин, фальконетов, бомбард и аркебузов[22], однако из арбалета я стреляю точнее. Я, конечно, не осведомлен о всех ваших планах, но то, что я знаю, кажется мне грандиозным. И я никогда себе не прощу, если по неправильности поведения или неумению излагать свои мысли не сумею стать участником вашего плавания. Возьмите меня, сеньор командор! Я не буду обузой, но постараюсь принести пользу — и клянусь вам в этом самим господом!
Пока я говорил, Магеллан смотрел мне в глаза, — как я позже узнал, он всегда старался смотреть именно так, и это не раз оборачивалось для него неприятностями, Мне показалось, что к концу моей речи в его глазах появилась улыбка.
— Да, — сказал он, одним словом перечеркивая свой вчерашний отказ, — Я верю вам, сеньор Викорати.
Мне не пришлось краснеть: слово, данное Магеллану, сдержано. Я не стал обузой и принес пользу. Но если бы я догадался, какой возвышенный и зловещий смысл приобретает моя клятва!
Идите, быстрые послы…
Последние дни перед отплытием слились в памяти воедино. Меня наполняла тревожная приподнятость ожидания. Наступила осень. Севилья шумела свадьбами и базарами. Чуть ли не каждый день свадебные кортежи направлялись к церкви. Крестьяне в грубых рубахах, перехваченных веревками, в плетеных шляпах, прикрывающих от солнца, везли на ослах молодое вино, — глиняные кувшины с высокими ручками свисали с ослиных боков. Погода стояла на редкость ровная, жаркое марево дрожало над Гвадалквивиром. И этим маревом подернуты для меня были те дни.
Он умер трижды — и родился четырежды. У него было пять имен, две матери и два отца. Он был агрономом, офицером, шахтером, рабом, политическим деятелем и заключенным. Будучи коммунистом, он стал «правой рукой гестапо», в лагере Бомон ему удалось быть одновременно «капо» и партизаном, защищать Францию на Донце, а Россию — на Луаре, командовать немцами, русскими, украинцами, поляками, чехами, сербами и французами. Его знают тысячи людей от Урала до Пиренеев, его памятники стоят под Киевом и Парижем. Малой толики его дел хватило бы, чтобы наполнить иную столетнюю жизнь, однако ему самому в день смерти было только двадцать четыре года…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
33 рассказа Б. А. Емельянова о замечательном пионерском писателе Аркадии Гайдаре, изданные к 70-летию со дня его рождения. Предисловие лауреата Ленинской премии Сергея Михалкова.
Ежегодно в мае в Болгарии торжественно празднуется День письменности в память создания славянской азбуки образованнейшими людьми своего времени, братьями Кириллом и Мефодием (в Болгарии существует орден Кирилла и Мефодия, которым награждаются выдающиеся деятели литературы и искусства). В далеком IX веке они посвятили всю жизнь созданию и распространению письменности для бесписьменных тогда славянских народов и утверждению славянской культуры как равной среди культур других европейских народов.Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Книга о гражданском подвиге женщин, которые отправились вслед за своими мужьями — декабристами в ссылку. В книгу включены отрывки из мемуаров, статей, писем, воспоминаний о декабристах.
Эта книга о великом русском ученом-медике Н. И. Пирогове. Тысячи новых операций, внедрение наркоза, гипсовой повязки, совершенных медицинских инструментов, составление точнейших атласов, без которых не может обойтись ни один хирург… — Трудно найти новое, первое в медицине, к чему бы так или иначе не был причастен Н. И. Пирогов.