Звезда моей судьбы - [12]

И вот однажды во время вечернего обхода Салахи узрел змееликую богиню Банрах. Стремительной походкой она двигалась к городским воротам. Повелительница выглядела мрачнее тучи, а в ее руках вместо оружия блестели хирургические инструменты. С первого взгляда магу стало ясно, что это не к добру. И тогда он бесстрашно встал перед городскими воротами, преграждая богине дорогу.

– Дай мне пройти, о знаменитый чародей! – потребовала Банрах, скрежеща гнилыми зубами. – В этом городе живет мерзавец, осквернивший мою святыню! Я вне себя от гнева, и месть моя должна свершиться немедленно! Я вырежу его тупые мозги и скормлю их собакам!

– Виновный в святотатстве непременно подвергнется наказанию, – смиренно ответил Салахи, поклонившись до земли. – Но наказание должно соответствовать его вине. Расскажи мне об обстоятельствах этого дела.

– Обстоятельства повергнут тебя в ужас, – взбешенно прорычала змееликая, скальпелем вычищая засохшую под ногтями кровь. – Этот выродок посмел плюнуть на мою статую! На мою самую древнюю статую, старше которой нет во всей округе!

– Да, это тяжкий грех, – печально согласился Салахи, – но только в том случае, если он был совершен умышленно. В противном случае виновный очищается чтением молитв в честь пресветлого Шарро, а оскверненная статуя – золой, водой и пемзой. Тебе нет нужды его убивать: сегодня я совершу все необходимые очищения.

– Он не очистится даже жертвоприношением всех своих коней! – грозно нахмурившись, возразила строптивая богиня: ее сильно разозлило упоминание имени ее старшего брата. – Моя статуя валяется у него в конюшне – уже за одно это его надо четвертовать! Он давно поплевывал на нее, сам того не замечая, но сегодня ему указали на это и предупредили, чтобы он не гневил богиню. Однако подонок ничуть не раскаялся – он расхохотался и сказал: «Плевать мне на Банрах! Мой чародей защитит меня хоть от самих Неназываемых!» И харкнул уже намеренно, пнув мою статую ногой! – Змееликая демонстративно потерла ягодицу.

Чародей, конечно, сразу же догадался, кто является этим закоренелым грешником.

– Плевок и пинок не караются смертью ни в одном из эльфийских городов, – миролюбиво пояснил он. – Прости моего государя, о великая. Я вразумлю его, он покается и впредь станет вести себя более осмотрительно.

– Это абсолютно исключено, – с глумливым смешком отозвалась Банрах. – Я ужасно зла, и я жажду крови. Впусти меня в город! Ладно, я не стану убивать твоего князя – я всего лишь отрежу ему губы, ноги и язык. Это наказание законно, ты не имеешь права ему препятствовать!

– Давай я утолю твою жажду мести и сам накажу виновного, – подкупающим тоном предложил Салахи. – Сегодня я приду в твой храм и принесу себя в жертву тебе. Пусть моя кровь смоет его грехи, и пусть моя смерть послужит ему наказанием.

Богиня застыла в изумлении.

– В своем ли ты уме, чародей? – наконец визгливо вскричала она. – Ты, просветленный, безупречный и праведный, жертвуешь собой ради ничтожества из более низкой гильдии, которое даже не смотрит, куда плюет?

– Я жертвую собой ради себя, – спокойно объяснил мудрый чародей. – Я поклялся своей праведностью, что с моим государем ничего не случится, пока я жив. Если я не смогу защитить его, я буду уже небезупречен. Но он обидел богиню и заслужил наказание. Если я не дам свершиться правосудию, я поступлю неправедно. В обоих случаях мне незачем дальше жить. Но пока государь жив, я могу умереть достойно, не нарушив своего обета. Так возьми же мою жизнь и прости его, если сможешь.

– Будь по-твоему, – согласилась богиня, потрясенная до самой глубины своей злобной души. – Я приму твою жертву и попытаюсь простить твоего глупого князя.

Произнеся эти слова, змееликая растворилась в вечернем воздухе. А Салахи поспешил домой. Дома он повелел приемному сыну Жмуре:

– Сегодня ты принесешь меня в жертву черной богине, дабы спасти нашего государя. Сразу после этого иди к нему в конюшню и соверши обряд очищения над черной каменной плитой, которая там лежит, – это старинное изображение Банрах, подвергшееся осквернению. В дальнейшем проследи, чтобы эту статую перенесли в отдельный храм и оказывали ей особое почтение.

Юноша пришел в ужас, но перечить не осмелился. Они отправились в храм Банрах, где молодой чародей отрубил голову своему приемному отцу и водрузил ее на алтарь. А в это же самое время его мать, родная сестра Салахи, которая осталась дома одна, привязала веревку к потолочной балке и повесилась. Когда Жмура вернулся, его мать была мертва – висела синяя, с высунутым языком, а из ее рта сочилась кровавая пена. Так юноша в одночасье лишился обоих родителей, и горю его не было предела. Не дожидаясь утра, он пошел к князю, разбудил его и рассказал о случившемся.

От ужасных новостей у князя разлилась по телу желчь и помутился рассудок. Он выхватил кинжал, нанес себе восемнадцать ритуальных ран и лишил себя жизни – прямо на глазах у парнишки, который только что убил своего отца, чтобы эту самую жизнь сохранить! Бедняге и без того хватало тяжелых впечатлений, а тут еще эта жуткая смерть, которая и вовсе его подкосила. Тогда молодой человек побежал в храм Банрах и там перерезал себе горло…