Звезда моей души - [105]

Но, совершив невозможное, Полуночные все-таки сумели выполнить наказ своего короля и отступили за мост, прикрытые лучшими воинами крылатого народа. Арцисс сражался как бог, но его отвага тоже подходила к концу, а многочисленные раны, полученные в ходе побоища, обильно кровоточили, лишая короля последних сил.

– Шарро, Неназываемые, где же вы? – отчаянно взмолился король, припадая на одно колено и изнеможенно опираясь на свой иззубренный меч. – Почему вы не приходите на помощь своим детям?

Но ответом ему стал лишь победный рев вражеской армии.

Прекрасная Эврелика, не пожелавшая покинуть умирающего возлюбленного, нежно обняла его слабеющее тело, своими длинными черными волосами утирая предсмертный кровавый пот, струящийся по лбу короля.

– Призываю тебя на высший суд, злодейка-судьба! – хрипло шептал Арцисс, ощущая, как деревенеют его ноги, как цепенеют его руки, уже неспособные держать оружие. – Я готов лично искупить несчастную участь, выпавшую на долю моего народа. А взамен я отдаю тебе свою бессмертную душу, ибо верую – час нашего торжества когда-нибудь наступит, и тогда один из моих потомков, – тут он с трудом поднял ладонь и положил ее на живот горестно рыдающей Эврелики, – возродит нашу былую славу! Я еще вернусь… – Веки короля сомкнулись, а его грудь медленно приподнялась в последнем вздохе.

Слезы катились из глаз Эврелики, падая на песок и превращаясь в крупные жемчужины, а ее губы едва заметно шевелились, напевая песню уходящей любви…

Голос Пустоши радостно расхохотался и набросился на остывающее тело мертвого короля, издевательски засыпая его пригоршнями желтого песка.

И в этот самый момент случилось немыслимое – облачко белесого дымка сорвалось с губ погибшего и без остатка впиталось в центр песчаного урагана… Голос вдруг поперхнулся, растерянно захрипел и завыл вновь, но уже совсем в другой тональности.

Плотная песчаная стена возникла возле тела Арцисса и коленопреклоненной Эврелики, отгораживая их от растерянно замерших людей. А когда песок успокоился и опал, то на берегу Алларики уже не было никого: ни эльфов, ни принцессы, ни тела скончавшегося короля… Их искали, но так и не нашли. Кто-то считал, что они погибли, а некоторые судачили, будто последние выжившие Полуночные ушли на север, ведомые Эвреликой.

Еще рассказывали о том, как магичка Сильвана – глава новой гильдии Чародеев, самовластно занявшая опустевшую Звездную башню и считавшаяся лучшей ученицей эльфов, но предавшая и погубившая своих учителей, – тщательно обшарила берег и нашла четыре огромные жемчужины, образовавшиеся из слез Эврелики. Сильвана сразу распознала огромную магическую силу, сосредоточенную в этих драгоценностях. Но, увы, дальнейшую судьбу жемчужин покрыла пелена неизвестности, забвения и досужих вымыслов…

Король Джоэл праздновал победу, но его радость стала недолгой. Он получил Блентайр, но навсегда потерял Эврелику. Пустошь, призванная богиней Банрах, не ушла обратно, а наступала, стремясь поглотить весь Лаганахар. Чудовищно разросшаяся пустыня оголодало завывала вокруг стен Блентайра, судя по всему намереваясь отомстить за невинно убиенных Перворожденных и попутно истребить все живое. Ветер ярился, подхватывал струи горячего песка и бросал их на городские крыши, с каждым годом все крепче сжимая удушающее кольцо голода, засухи и непогоды. Впитав в себя душу короля Арцисса, ветер стал Голосом Пустоши, злорадно наблюдающим за медленным угасанием своей бывшей столицы…

– Так не доставайся же ты никому, прекрасный Блентайр! – злорадно выпевал Голос, обретший собственный разум.

С тех самых пор Блентайр оказался обречен на смерть, а его жители начали выплачивать свой бесконечный долг крови.

– Не смей умирать, Наследница! – Требовательный Голос набатом бился у меня в мозгу, выводя из обморочного забытья. – Не сдавайся, борись, помни – ты нужна Лаганахару!

После этих слов я застонала, прикусила нижнюю губу, борясь с терзающей мое тело болью, и открыла глаза.

Поверх меня копошились темные тушки крысокошек, которых, к счастью, собралось столь много, что они скорее мешали, нежели помогали друг другу. С кряхтением я кое-как высвободила правую руку, потянулась к ножнам и взялась за рукоять стилета.

– Хорошо, – удовлетворенно констатировал Голос. – Еще усилие, еще…

Клинок с шорохом выскользнул из замшевого футляра и уютно угнездился у меня в ладони, вписавшись в нее так идеально, будто для меня и ковался.

– Хорошо! – снова повторил мой незримый собеседник. – Вот и мой кинжал пригодился… Признаюсь, я почти им не пользовался… Он всегда казался мне слишком маленьким, более подобающим хрупким девичьим пальчикам. Одно время я даже собирался подарить его твоей бабушке, да жаль – не успел…

– Отец?! – громко вскричала я, потрясенно расширяя глаза. – Это ты?

– Мне ничего не известно о судьбе твоего отца, – печально опроверг Голос. – Я лишь догадываюсь о его существовании, раз уж ты как-то появилась на свет. Нет, я не он. Я не имею доступа в Запретные горы, потому что их охраняет светлая магия, противоположная второй половине моей сущности.

– Кто же ты такой? – недоуменно переспросила я, теряясь в противоречивых догадках.