Звезда корта, или Стань первой! - [14]

– Николас Кайрис – это я, – ответил ее собеседник.

И тут весь Ритин план ведения беседы, который она построила, бродя по родному городу, вылетел у нее из головы.

– Я звоню по поводу вашей младшей дочери Ирмы, – затараторила она. – Вы ей очень нужны. Дело в том, что она тяжело больна и может умереть. Не могли бы вы приехать? Пожалуйста!

Позже она ругала себя за то, что не смогла иначе выстроить диалог, но это было позже.

Тогда ее дед холодно проговорил:

– Девушка, никакой дочери по имени Ирма у меня нет, и не надо больше сюда никогда звонить. – И отсоединился. Рита не успела даже ничего сказать.

Сперва она подумала, что случайно ошиблась в цифрах и набрала не тот номер, поэтому еще трижды перезванивала. Но больше к телефону никто не подошел.

Она пыталась дозвониться до квартиры маминых родителей снова в этот же день поздно вечером, но опять безрезультатно. Тогда догадалась повторно набрать тетю Виолу. Та племяннице не сильно обрадовалась.

– Я же тебя предупреждала, что это плохая идея. – Виола говорила, как всегда, едва слышно, и девочке приходилось усиленно напрягать слух. – И мне от отца досталось. Устроил скандал по поводу того, что я дала неизвестно кому их номер.

– Я не неизвестно кто, я его внучка. – Теперь Рита более чем хорошо понимала маму. Дед оказался настоящим самодуром.

– Рит, – тон тети стал мягче, – не звони им больше, все равно ничего не добьешься. Они не приедут. А я вылечу к вам первым же рейсом.

Но девочка ее не послушалась. Она методично звонила весь следующий день, даже из школы ради этого сбежала пораньше, прогуляв два последних урока. И наконец ее настойчивость увенчалась успехом.

На этот раз к телефону подошла ее бабушка. Почему-то Рита сразу поняла, что деда дома нет, поэтому его жена и осмелилась взять телефон.

Говорила женщина на русском, словно прекрасно знала, кого сейчас услышит.

В отличие от деда она не была столь категорична и непреклонна. Подробно расспросила, что случилось, повздыхала, поахала, но приехать не обещала – слишком сложно ей было вырваться. И хотя она даже извинилась по этому поводу, Рите легче не стало.

– Как вы можете так?! – не выдержала она под конец разговора, когда ее бабушка уже собиралась класть трубку. – Вы же потом всю оставшуюся жизнь будете жалеть и винить себя за то, что не успели попрощаться с собственной дочерью! – В ее голос все-таки прорвались слезы, и последнюю фразу девочка буквально выкрикнула сквозь рыдания. А затем сама нажала отбой.

И двадцать минут сидела, сжавшись в тугой комок на полу переговорной кабинки, пытаясь успокоиться.

Каково же было ее удивление, когда через день тетя Виола приехала не одна, а со своей матерью – сухонькой, миниатюрной женщиной, чье лицо еще хранило следы былой красоты.

Они приехали без звонка, и их появление стало шоком для всех Ритиных домочадцев. Девочка едва сумела изловчиться и шепнуть гостьям, чтобы не выдавали ее никому, не сообщали, что приехали, потому что она попросила.

Бабушка Катрина почти сразу прошла в мамину комнату и находилась там долго, часа, наверно, три или даже четыре. Рита никогда не узнала, о чем они там с ее мамой разговаривали. Но родительнице после этого разговора и правда как будто стало лучше. Она даже к ужину спустилась, хотя до этого две недели лежала, не вставая с кровати.

Это был странный ужин. За столом то и дело повисало молчание, ни одна тема надолго не приживалась. Но мама улыбалась. И хоть есть Рита не могла – пища не желала лезть в горло – ее настроение впервые за два последних месяца стало радостным.

Узнав расписание автобусов до Суздаля на ближайшие три часа, Марго решила все-таки немного пройтись. В конце концов, она теперь свободный человек, никому ничего не должна, делает, что хочет, вернее, что считает нужным.

Сегодня была суббота, и город только просыпался. Улицы пока оставались практически пустыми – минимум машин и прохожих, максимум свежести и золотистого майского солнца.

Девушка шла не торопясь, во все глаза разглядывая знакомые места. В какой-то момент ей показалось, что стоит хоть немного повернуть голову, и она увидит идущую рядом летящей походкой маму. Даже запах ее духов почудился. И хотя Марго знала, что пахнет на самом деле от нее самой, ей не захотелось нарушать волшебства этого момента – напротив, она закрыла глаза и сбавила шаг.

Боже, как же ей все эти годы не хватало мамы! Временами она обманывала себя тем, что ей уже почти удалось пережить утрату, смириться, отпустить, но в глубине души она всегда знала: это не так. И на самом деле мама навсегда останется самой страшной ее болью, самой невосполнимой потерей.

А ведь прошло уже пять лет с того дня, как ее не стало. Как же быстро летит время! Не угонишься! Кажется, будто она была рядом еще вчера – улыбалась, смеялась, приходила к дочери пожелать спокойной ночи перед сном, а утром встречала на кухне сонную Риту ароматными оладушками с медом…

Марго провела ладонью по лицу, смахивая набежавшие слезы, и открыла глаза. Прямо перед ней было то самое кафе-мороженое, в котором они провели с мамой столько счастливых часов. Ноги сами вывели ее к нему. Вот только в этот ранний час кафе было еще закрыто.