Звезда бессмертия - [23]
Все трое весело рассмеялись.
— Ну, а теперь, — серьезно посмотрев в глаза Олегу, тоном приказа произнес Гаращенко, — теперь — за дело! Две недели на доводку под твоим непосредственным наблюдением и прямым вмешательством, а с первого августа — на ходовые испытания. Думаю, ты лучше меня понимаешь, как важны нам результаты вашей будущей “прогулки”…
Эти две недели до августа были не только днями увлекательной работы, но и удивительных, прямо-таки гениальных открытий. Не его — ребят. Каждый искал и находил что-то оригинальное, вносил свою лепту в совершенствование тримарана, его экипировки. Ты вдумайся: Леля Яловенко предложила созданный ею миниатюрный прибор для ионизации, очистки и увлажнения воздуха в жилом кубрике и поддержания в нем постоянной заданной температуры. Этот своеобразный кондиционер использовал энергию водородного реактора, вентиляционную систему, забортную воду и несколько квадратных метров плотной фольги для тепловых экранов. Володя Аншин разработал автоматическую выдвижную лестницу-трап. Валя Рысакова придумала аварийные сбросы мгновенного действия для двух боковых резервуаров пресной воды. Над компактной расстановкой приборов и тумблеров пульта управления работали Виктор Лидохович, Светлана Воробьева и Володя Шнайдер. Видишь, как работали ребята? И это далеко не все! Лида Траневская и братья Слава и Вениамин Ипполитовы внесли ряд усовершенствований в довольно громоздкий опреснитель морской воды, после чего он стал настолько компактным, что почти незаметно вписался в камбузный уголок кубрика. Борис Бабаевский, Руслан Булгаков и Зина Ярошенко занимались планировкой сложного холодильного хозяйства. Двенадцать камер для хранения продуктов питания и питьевой воды, каждая объемом в кубический метр, они разместили в средней части гондолы над реактором, блоками машинной “памяти” и автоматами управления так удачно, что смогли выкроить по обоим их сторонам довольно широкое пространство для прохода вдоль бортов. Вот так, дорогой Олег Викторович. Что ты на это скажешь?
Олег только молча пожал плечами. А Гаращенко продолжал:
— Слушай дальше. Конец левого коридора упирался в дверцу, ведущую в рубку наблюдения и управления, а правого по совету Ляли Басовой был превращен в небольшую спальную каюту, где при необходимости на мягких откидных кроватях-полках очень удобно могли устроиться два человека. Кубрик корабля рассчитан на три спальных места…
Его рассказ все больше удивлял Олега. Да, что ни говори, славно поработали товарищи! И телевизор-рацию изобрели, поставили, и много другой необходимой аппаратуры. Гаращенко все называл и называл фамилии особо отличившихся изобретателей и рационализаторов, силами которых производилась внутренняя и наружная оснастка тримарана. Камбуз… Печь с тремя горелками и духовкой… Опреснитель воды, кипятильник и вытяжная вентиляционная установка… Библиотека и фильмотека… Кино- и фотосъемочная, аппаратура… Сложная парусная оснастка с кибернетическим управлением… Да разве все перечислишь!
Перед самым завершением работ всех удивил двенадцатилетний Сережа — сын Андрея Ивановича Аксенова.
— Зачем вы ставите габаритные огни? — с детской непосредственностью спросил он у занятого этой работой Володи Самургашьяна. — Модели кораблей мы давно покрываем фосфоресцирующим лаком. Видно за три километра…
Таня принесла два десятка электронно-магнитных пластинок и какой-то продолговатый черный прибор, напоминающий то ли школьный пенал, то ли микрофон.
— Это видеозаписи окружающего ландшафта нашей трассы, — сказала она Олегу, показывая пластинки, сложенные в коробочке. — Я взяла их в методкабинете на кафедре. Там вся природа — и флора, и фауна.
— А эта трубка? Она для озвучивания? — показал Олег на черный прибор.
— Секрет фирмы, капитан! — улыбнулась Олегу Таня. — И будущая мечта каждой запасливой хозяйки. Проверим в действии на Днепре, а затем и в море…
Потом было двадцать девять удивительных дней.
С заданной крейсерской скоростью, обгоняя пассажирские теплоходы, доверху груженные баржи и самоходки, речные трамваи, тримаран с безлюдной, как у летучего голландца, палубой не плыл, а парил над Днепром, тихонько пощелкивая датчиками и реле.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
…Тоннель, казалось, был бесконечным. Часы молодого кечуа на руке Роберто отсчитывали уже вторые сутки, а они с дедом все шли и шли под его высоким, слепяще-белым сводом, от яркого сияния которого начинали болеть и слезиться глаза.
Особенно трудно было Фредерико. Сказывались прожитые годы, четырнадцать дней тяжелого пути по каменистым и ледяным горным тропам, пережитое нервное потрясение от невиданной доселе картины грохочущего, полыхающего страшным огнем вулкана и стонущей, дрожащей от могучих толчков земли. А потом еще этот древний талисман аймара, открывающий подземные врата, и удивительный тоннель с сияющим, словно полуденное солнце, сводом.
Давало о себе знать и постоянное недоедание в пути, длительное отсутствие горячей пищи. Дрова у них кончились на восьмой день, а на почти пятикилометровой высоте, куда увела их тропа, только скалы и снег. И без того скудный запас пищи полностью иссяк еще за три дня до подхода к скале Ау. Последнюю лепешку они съели там, на тропе, уверенные, что, спустившись с крутизны на плато через день-другой, раздобудут что-нибудь съестное, наловят рыбы в водах озера Тотокуку и уж, конечно, найдут пищу в одном из храмов аймара. Жрецы храмов всегда получали богатые приношения за исполнение обрядов и щедрые пожертвования для могущественного солнцеликого Виракочи. Они никогда не отказывали паломникам, а тем более соплеменникам в крове и еде. Знали, что те отработают сторицей.
