Звери у себя дома - [90]

В уссурийских лесах взаимоотношения между хищниками и их жертвами очень сложны. Это обусловлено, в первую очередь, разнообразием хищных зверей; каждый из них по-своему воздействует на поголовье тех животных, которыми питается. В приморских и приамурских лесах популяции изюбра испытывают постоянное и сильное влияние со стороны тигра и волка, тигр и бурый медведь ограничивают численность кабана, косули страдают от волка и рыси; на кабаргу систематически нападают харза, рысь, росомаха.

Деятельность нескольких видов хищных зверей, вместе с браконьерством, приводит к тому, что численность копытных в крае намного ниже, чем разрешают кормовые ресурсы наших лесов и лугов. Поэтому нам весьма полезно снизить общее «давление» крупных хищников.

Не должно быть, конечно, и речи о сокращении численности амурского тигра или леопарда — эти и без того редкие звери не могут считаться вредными. Рысь, росомаха, харза распространены неравномерно; вопрос о преследовании этих зверей должен решаться конкретно по районам, но никак не для всего края в целом.

Волк — единственный хищник, преследование которого на юге Дальнего Востока пока необходимо: он наиболее вреден и наименее ценен. Волк наносит урон поголовью изюбра, косули, северного оленя, страдают от него и лоси. Он давит и своих конкурентов — лисиц и енотовидных собак, а это ценные пушные звери. Но полное истребление волка как вида, пожалуй, и не нужно: этот хищник во многих отношениях интересен.

В деле охраны охотничьей фауны очень многое зависит от четкой и оперативной работы охотуправлений и различных охотничьих организаций. К сожалению, здесь до сих пор не все гладко.

Мне неоднократно приходилось говорить и писать о резком сокращении в последние годы численности косули на юге Хабаровского края. 20 мая 1972 года в «Тихоокеанской звезде» я предлагал запретить охоту на нее на один-два года, но это предложение осталось без должного внимания. И вот в начале ноября 1972 года необычно ранний снегопад, обрушившийся на обширную территорию юга Дальнего Востока, принес косуле неисчислимые бедствия. Беспомощные в глубокоснежье, обессиленные от голода животные замерзали и гибли. Тут бы человеку прийти им на помощь, но на большей части края охотничий сезон шел своим чередом. Воспользовавшись тяжелым положением животных, многие горе-охотники избивали их в буквальном смысле слова, не задумываясь над катастрофическими последствиями своих действий для охотничьей фауны края.

Неоднократно ставился вопрос и о запрете охоты в Приморье на ставшего очень редким дальневосточного лесного кота, однако это не сделано до сих пор. В срочной защите нуждается также белогрудый медведь, численность которого сокращается, и чем раньше будут введены соответствующие ограничения, тем лучше.

«Охранять полезных животных нужно не только когда их численность станет угрожающе низкой, но уже тогда, когда она становится хотя бы немногим ниже наиболее выгодной с экономической или каких-либо других точек зрения, — говорится в книге „Охрана природы“, вышедшей в 1967 г. в Москве. — Когда численность животных становится катастрофически низкой, восстановить ее в высшей степени трудно. Многие страны, в том числе и наша, прилагают, например, огромные усилия, чтобы восстановить численность зубров, однако успех невелик. Из-за малой численности этих животных возникает реальное затруднение для их размножения — угроза инбридинга.

Сохранить многочисленный вид значительно проще, чем восстановить из немногих оставшихся особей, не говоря уже о риске вообще безвозвратно потерять его, как это случилось с туром, стеллеровой коровой и многими другими ценными животными».

Наряду с предложениями об ограничении промысла гималайского медведя, запрете охоты на косулю и дальневосточного лесного кота, уже давно высказывается мысль о целесообразности расширения сроков и интенсификации промысла многочисленного в Приамурье и Приморье колонка.

Нередко приходится слышать пессимистические высказывания, что, дескать, охота в Амуро-Уссурийском крае идет к своему закату. Так, конечно, может случиться, если специалисты охотничьего хозяйства опустят руки, вместо того чтобы учитывать все изменения и в народном хозяйстве, и в природе. А примеров для подражания у нас более чем достаточно.

Во многих европейских странах, в наших прибалтийских республиках, в густонаселенных районах Украины и Белоруссии ни промышленность, ни развитое земледелие не мешают охотничьему хозяйству. В Польше, где леса сохраняются лишь на 80 тысячах квадратных километров (а это в 5 раз меньше площади лесов Амуро-Уссурийского края), добывают в год 27 тысяч кабанов, 12 тысяч оленей, 45 тысяч косуль — во много раз больше, чем у нас. В Чехословакии, вся территория которой меньше одного нашего Приморья, охотники отстреливают в год около 15 тысяч благородных оленей, 70 тысяч косуль, более 5 тысяч кабанов, до 800 тысяч зайцев и полумиллиона фазанов. Поразительно многочисленны в этой стране охотничьи животные! А ведь там поля и луга покрывают 60 процентов территории, и лишь 31 процент приходится на леса. В республиках Прибалтики тоже достигнута высокая продуктивность охотничьих угодий — намного больше, чем в прославленных уссурийских лесах.