Зверь - [3]

— Вы закончили?

Эллен взяла сумочку и бросила на столик пару купюр.

— На чай.

Она так резко поднялась со стула, что ножки оглушительно царапнули пол, привлекая к ней ещё больше внимания. Не поднимая взгляда, Эллен бросилась прочь из зала. За секунду до того, как за ней закрылась дверь, она услышала, как возобновился звон столовых приборов, и снова заиграла музыка, будто ничего не произошло. Зажигательным латино оркестр стремился сбить неловкость, повисшую в зале гробовой тишиной, но гости ещё долго обсуждали этот провал за бокалом вина. Барр была уверена в этом.

От злости у неё дрожали руки, Эллен никак не могла выудить из сумочки ключи от машины. Она злилась на Трэвиса за его глупость — спустя всего два месяца после смерти родителей замужество было последним, о чём она думала. Она вообще об этом не думала. Эллен поймала себя на мысли, что никогда не хотела замуж. Жена в разъездах — плохая жена.

— Я хотел поддержать тебя.

На парковке возник Трэвис. Он был расстроен и потерян, как дворовый пёс, которому ни с того ни с сего дали под зад. Харт кусал губы и мялся, и ярость покинула Эллен, оставив после себя лишь голую пустоту.

— И выбрал самый нелепый способ, — она нащупала в сумке заветный брелок и в последний раз взглянула на сутулую фигуру бывшего возлюбленного. — Я уезжаю. Продаю дом и уезжаю. Теперь навсегда.

Она, наконец, сказала это вслух, и поняла, что ей стало гораздо легче, словно всё встало на свои места. Эллен даже удалось улыбнуться ему на прощание.

— Ты просто убегаешь, Эллен.

Барр не ответила. Выруливая с парковки, она ни разу не оглянулась. Прошлое осталось в прошлом.

Она не хотела думать, насколько Трэвис был прав. Под ней всегда словно горела земля, вынуждая двигаться всё быстрее и дальше. В детстве мама ругала её за излишнюю суетливость и неусидчивость, и по её настоянию Эллен выбрала профессию, которая требует большой концентрации, но и тут она сумела выкрутиться. После окончания учёбы она отказалась корпеть над переводами в стенах Университета и согласилась на предложение от лингвистической лаборатории Нью-Йорка, связанное с частыми командировками. Это произошло через год после исчезновения брата, и Эллен была почти рада вырваться из плена безнадежного горя, в который превратился их дом.

Это было сложно вынести. Когда Натаниэль перестал отвечать на звонки и письма, она поняла, что ничего уже не будет, как прежде. Внутри что-то бесповоротно сломалось, и когда полиция развела руками, включив его имя в список пропавших без вести, Барр осознала, что потеряла свою семью. Общение с родителями было сведено к ежедневным сводкам их личного расследования, и со временем отчуждение между ними выросло до размеров пропасти. Она пыталась заставить их жить дальше, превозмогая боль, но родители лишь винили её в чёрствости. Эллен ничего не могла с этим сделать, она ступила на путь смирения в одиночку. Согласно статистике ежегодно пропадает без вести более тысячи человек и возвращаются живыми единицы, а Эллен не верила в счастливый случай. Под эти мысли Барр свернула на дорогу, ведущую к дому. Нужно было разобрать коробки с личными вещами, которые ей передали в участке после окончания расследования автомобильной аварии, унесшей жизни её родных.

Чёрные квадраты окон были пусты и безжизненны, дом был похож теперь на склеп. Эллен отвыкла, чертовски отвыкла от этого места, и въезжая во дворик, она невольно передёрнула плечами, словно почуяла кладбищенский холод. Фонари во дворе не горели, порывы сквозняка качали лёгкую, хорошо потрепанную грушу на спортивной площадке.

Нэйт часто пропадал здесь. Под лавкой валялись его перчатки, словно он бросил их туда только вчера. Эллен подняла с земли баскетбольный мяч, покрутила его в руках и бросила в корзину, в темноте попав по ободку. Мяч ускакал за дом, и его удары напомнили ей звук удаляющихся шагов.

Металлическая сетка кольца всё ещё гремела по инерции, нарушая мертвую тишину двора, и Барр отчего-то захотелось остановить этот мерный звон, будто он пугал её. Порыв сквозного ветра растрепал ей волосы, и Эллен резко обернулась, почуяв чужое присутствие.

— Нервы ни к чёрту.

Любую тень в густых сумерках двора при должном уровне фантазии можно было принять за чужой силуэт. Жизнь после смерти не доказана — оттуда ещё никто не возвращался, и мысль о призраках Эллен отмела сразу же, пока та не успела прокрасться в сознание и вызвать приступ паники. Барр больше опасалась живых, надеясь, что в покинутый дом ещё не успели пробраться воры или бродяги.

— Мне не пять лет, в конце концов.

Толкнув грушу, Барр направилась к дому. Она стукнула ладонью по выключателю над крыльцом, и над площадкой разлился мягкий, желтоватый свет. Сигнализация была исправна, значит, дом по-прежнему пустовал. Она открыла дверь и вошла внутрь.

Замерев на пороге, Эллен вдохнула застойного воздуха с привкусом пыли и плесени. В секундном порыве ей захотелось распахнуть окна и проветрить родной дом от этого затхлого, нежилого запаха, но Барр решила не тратить время. Она не хотела задерживаться здесь дольше, чем необходимо.

Эллен поднялась на второй этаж, попутно включая свет, чтобы не споткнуться. У двери комнаты Натаниэля она остановилась, и, помешкав, всё же решилась войти. Здесь всё было так же, как и семь лет назад. Даже его любимая кружка с надтреснутым краем сиротливо стояла на углу письменного стола, остатки кофе на дне её покрылись густой шапкой плесени. Эллен дотронулась до спинки кровати и собрала ком серой пыли подушечками пальцев.