Звание – Спутник - [2]

И он отшвырнул разводной ключ и потопал прочь.

— Эй, Дионетти, а как же кран!

— Возьмите этот кран и…

Начальник рассмотрел это предложение и отклонил его…

— Какие у вас проблемы, мистер… мистер… гм, — Маком пытался вспомнить его имя.

Пьетро подсказал:

— Дионетти. Пьетро Дионетти. У меня восемь детей и жена. Я хочу повышения по службе.

Карие глаза Макома расширились, а губы скривились в полуулыбке.

— Что же такого вы совершили, мистер Дионетти, чтобы заслужить повышение?

— Я работаю руками. Я работаю сердцем. Может, моя голова бастует, но тело трудится, мистер Маком.

— Разумеется, разумеется, вы работаете, Дионетти, — важно кивнул Маком, моргая. — Как, впрочем, и все остальные, вам подобные. Работа и опять работа. Вот ваш удел. Нам всем приходится трудиться.

Пьетро вынул свой козырь:

— Но я не такой, как все, мистер Маком. Я — другой. Я вижу звезды.

На лице у Макома возникло удивление. А этот человек не так прост, как кажется.

— Что вы хотите этим сказать, Дионетти? — вежливо поинтересовался он. — Вы видите звезды?

Дионетти взглянул на потолок так, как будто на нем вращались и плавали все планеты мирового пространства.

— По ночам я смотрю на небо, как и все. Но не все видят то, что видит Дионетти. Это не просто звезды и луна, мистер Маком. Это куда больше, чем смотреть и видеть то, на что смотришь. Тут надо прочувствовать, мистер Маком, проникнуться. Вот чем я обладаю — чувством.

Маком откинулся на спинку кресла.

— Но это еще не основание для повышения по службе, не так ли, Дионетти? — участливо спросил он.

Пьетро изумился.

— Не основание, мистер Маком? Конечно, это и есть основание. Разве я не отличаюсь от остальных? Разве крепкое тело не отличается от других тел, если оно еще способно на большее, чем просто тело, если оно пытается думать и чувствовать больше, чем остальные? Разве не пора такому телу переместиться?

— Куда переместиться?

— Куда? — переспросил Дионетти.

Заминка. Затем вымазанная моторным маслом рука взлетает ракетой:

— Переместиться? Вверх. Ввысь!

Маком понимающе засмеялся. Встал и протянул руку.

— Мистер Дионетти…

— Да, сэр?

— Вы пойдете на повышение.

— Правда, мистер Маком?

— Определенно, мистер Дионетти. Вашу руку.

Пьетро был польщен тем, что мистер Маком уважает его настолько, что пожимает его замасленную руку, и вышел с сияющей улыбкой и большими надеждами.

***

Дионетти еще раз откусил от своего сэндвича с салями и запил глотком красного вина. Причмокнул губами и погладил себя по животу.

— Ah, Jesu-Guiseppe e’ Maria, — выдохнул он. — Как хорошо. Моя жена делает лучшие сэндвичи с салями после Муссолини.

— Как ты можешь есть, Пьетро? Как ты можешь есть, когда через тридцать минут, всего через тридцать минут тебе нужно уходить. Когда через тридцать минут тебя поглотит ракета и унесет на Марс?

— Нуччи, mia proveino, ты переживаешь больше, чем я.

— Что ты будешь делать на корабле? — полюбопытствовал Антонио.

— Что ты будешь делать на Марсе? — подхватил Филиппе.

— Сколько времени ты будешь отсутствовать? — не отставал от остальных Нуччи.

Пьетро покончил с сэндвичем и встал, чтобы вытереть руки о штаны. И тут только до него дошло, что на нем не засаленные джинсы, а перламутровые рейтузы и хорошо сидящий костюм с треугольным вырезом. Поэтому он вытер руки о штаны Нуччи, а Нуччи весь прямо засиял от такого знака внимания.

— Я не знаю, сколько времени меня не будет, — сказал Пьетро. — Шесть месяцев. Год. Два. Но когда я вернусь…

Нуччи сказал:

— Пьетро, fron tillio, тебе не страшно?

Пьетро зашагал по стартовой площадке, и шестеро остальных итальянцев последовали за ним, покачивая головами.

— Страшно? — спросил он. — Нет. Меня мутит, si. И мысли путаются, si. Но я не боюсь.

— Что за работа у тебя будет на борту? — не без подвоха спросил Антонио.

— Работа? Что я буду делать? Антонио, разве мало того, что я лечу. Важно не то, что я делаю сейчас, а то, что я буду делать потом. Подожди, увидишь.

— Ты станешь большим человеком, Пьетро? — спросил Нуччи.

— Да, Нуччи, большим человеком.

— Как мы узнаем, что ты стал большим человеком, как ты говоришь?

— Как?

Пьетро остановился у ангара. Вдалеке он увидел стройную женщину с восемью детьми, выстроенными по росту. Они приближались, и у них в глазах стояли слезы — его жена и bambini.

— Посмотрите на небо. И увидите, какой я большой. Однажды часть неба будет принадлежать мне. Дайте срок, вот увидите. Часть неба будет принадлежать Дионетти, и корабли будут облетать это место стороной. Вот как вы узнаете, что я — большой человек.

Все засмеялись.

Слезы, как ртуть, текли по щекам Марии. Рыдая, она прижалась к Пьетро. Он поцеловал ее, потом нежно, но настойчиво отвел ее умоляющие руки и погладил по головке каждую bambina и каждого bambino.

— Ты не вернешься, Пьетро, — запричитала она.

— Ты снова увидишь меня, — сказал он, серьезно кивая.

— Конечно, конечно, — стали вторить остальные. — Пьетро будет жить вечно. Он у нас твердый, как астероидный кремень.

— Завыла сирена, — сказал Пьетро. — Мне пора. Работа ждет. Позаботься о bambini, Мария.

— Si.

— Ну, я пошел.

Он быстро повернулся и зашагал к кораблю. И скрылся в нем.

— Ах, не знаю, не знаю, — пробормотал Нуччи, наблюдая за приготовлениями. — Рядом с этим кораблем и космосом… гм… Пьетро, ты такой ужасно маленький человек… ужасно маленький…