Зульфагар. Меч калифа - [32]

Так у него уже бывало. Когда хочется добиться своего любыми путями. Даже рискуя нарваться на неприятности, даже серьезные. Как, например, тогда, в июне 1995-го… На своей «вертушке» он раз за разом заходил на безымянную высоту северо-западнее Шатоя. Там боевики блокировали горстку десантников, к которым рвалась и никак не могла пробиться сквозь заросшие лесом горы подмога — десантникам вообще никто помочь не мог. Снизу лился в сторону вертолета шквал огня и свинца, на склоне полыхал сбитый вертолет… А Калюжный не испытывал ни страха, ни ответственности за выполнение задания, ни чувства сопереживания тем ребятам, что бились внизу, ни даже вполне понятного желания отомстить за товарищей, погибших в сбитом вертолете — лишь одну всеохватывающую злость. Злость и азарт. Он просто не мог уклониться от боя, пока не влепит весь боезапас в этих уродов внизу, что пытаются свалить с неба его, Константина Калюжного!..

Азарт… И сейчас, перед дверью, которая никак не желала открываться, он испытывал чувство, схожее с пережитым над той высотой под Шатоем. Еще несколько минут назад он просто мечтал о том, чтобы дома и в самом деле вообще никого не оказалось и тогда он на вполне законных основаниях избежал бы тягостных объяснений с женщиной, которая была женой, и в одночасье стала вдовой его друга. А теперь ему во что бы то ни стало необходимо было преодолеть бронированную дверь и посмотреть в глаза этой женщины в тот момент, когда она узнает, что мужа у нее больше нет.

Что отныне она свободна, вольна распоряжаться своим телом и отдельными его местами как самой заблагорассудится, не опасаясь попасть впросак вот из-за такого незапланированного визита. Неважно чьего визита — знакомого или нежданно вернувшегося супруга.

Что это, мазохизм? Обостренное войной чувство справедливости? Взыграла обида, некогда нанесенная его собственной бывшей женой?.. Или все вместе взятое? Кто ж его знает, на чем основываются наши эмоции… Константин и в самом деле не мог бы даже себе объяснить, зачем ему вдруг захотелось обязательно попасть в квартиру Соломатовых… Быть может, ему, напротив, хотелось убедиться в неправильности своей догадки?

— А вы что, не хотите открывать?.. — зло и громко, чтобы хозяйка услышала его злость, крикнул он, напряженно уставившись все в тот же “глазок”. — Вы не хотите поговорить с человеком, который привез вам информацию о муже, который уехал в командировку в «горячую точку»?.. Так прямо и скажите — и я уйду!

Наверное, она не так испугалась угрозы, что он уйдет, как того, что эти слова гневливого гостя услышат соседи.

— Да нет-нет, что вы…

Было слышно, как коротко клацнул открывающийся засов. Дверь приоткрылась и Калюжный шагнул через порог.

…И зачем он на этом настаивал? Может, легче было бы ничего не знать?..

Собственно, он все понял еще на лестничной площадке. И сейчас лишь убедился в правильности своей догадки. Порядок в квартире, во всяком случае в прихожей, был вполне приемлемый — ничуть не хуже, чем в любой другой, в которую доводилось входить Константину с неожиданными визитами. Нередко порядка было куда меньше, и при этом хозяйки этого не стеснялись.

Встретившую его женщину он узнал сразу. По фотографии, которая оказалась в Мишкиных вещах и которую тот ему при жизни никогда не показывал. Константин тот снимок увидел позже, когда в качестве понятого — о Господи, слово-то какое, да еще при описи вещей погибшего друга! — присутствовал при сей малоприятной процедуре. Там она была запечатлена в строгом деловом костюме, который несколько не вязался с ее игривококетливой улыбкой и склоненной на Мишкино плечо хорошенькой головкой. Теперь женщина оказалась облаченной в красивый домашний халат с откровенным вырезом на груди; она явно не так давно вышла из душа — была свежая, без косметики, с раскрасневшимся лицом и слегка влажными волосами. Чуть ниже шеи в вырезе багровело красное пятнышко — возможно, кожу просто чем-то натерло, однако гость приписал его появление интимным ласкам. Да и губки ее выглядели вроде как чуть припухшими…

В квартире стоял легкий запах спиртного, свежего кофе и сигаретного дыма. Дверь в одну из комнат просторной трехкомнатной квартиры была плотно закрыта и еще зашторена гардиной — очевидно, с сарказмом подумал незваный гость, именно там укрылся основной «беспорядок», на который ссылалась хозяйка. Константин обратил внимание на неровно стоявшие у порога мужские туфли — они явно не могли здесь оставаться со дня отъезда Михаила на Кавказ. На комоде небрежно валялась торопливо сброшенная легкая мужская куртка-ветровка.

Судя по всему, гость очень торопился раздеться…

— Так я вас слушаю, — женщина тщательно старалась сохранить самообладание, не делая ни малейшего намека на то, что собирается пригласить гостя в комнату или хотя бы на кухню.

Она заметила подчеркнуто неприязненный взгляд, брошенный непрошеным гостем на мужские вещи, поняла ход его мыслей и инстинктивно запахнула халат на груди, словно пыталась скрыть от посторонних глаз то, что посторонним мужчинам видеть не полагается.

…Не нужно было открывать! Не нужно было даже подходить к двери!.. Поддалась, дура, на настойчивые звонки, как Табаков в «неверящей слезам Москве»…