Зульфагар. Меч калифа - [12]

Борттехник обернулся в салон, выразительно показал Михаилу на висящую на тросе «сбрую» — ремни, к которым при случае можно быстро прицепить парашют. Их, эти ремни надевают на себя заранее, чтобы потом, при опасности, одним движением карабинами прищелкнуть к ним лежащий под лавкой ранец с уложенным шелковым куполом на длинных стропах. Соломатов небрежно отмахнулся, мол, к чему все это — на самом деле не хотелось признаваться, что он не умеет облачиться в это устройство самостоятельно. Между тем Михаил знал, что если неправильно надеть «сбрую», в момент раскрытия парашюта от резкого рывка ремни могут попросту отщипнуть мужское «хозяйство»… Нет уж, лучше разбиться, чем стать транссексуалом (или безсексуалом?) поневоле.

…Вскоре и в самом деле далеко впереди стал виден черный колышущийся дымный султан — так чадят горящие скаты.

— Вижу дым, — сообщил он на базу. — Квадрат 34–92, по «улитке» 6… Или 9… Короче, на самой верхотуре перевала.

— Вас понял. Будь на связи, Костя.

— Да куда ж я от тебя денусь…

Вскоре достигли места расстрела. Вертолет на своем стремительно вращающемся винте завис немного в стороне от места побоища — близко подлетать не стали. Прежде всего, так лучше видно; а потом — на поле боя обязательно должны быть какие-нибудь следы бандитов, а потоки воздуха от лопастей могут их разметать, засыпать.

Даже с такого расстояния было видно, что бой тут произошел нешуточный. Ошметки вдребезги растерзанного «уазика» уже лишь слегка курились дымком; зато «газон» продолжал полыхать. Кое-где лежали обгоревшие трупы.

— Сволочи… — процедил сквозь зубы Калюжный.

— А что ж ты хочешь? Война, ё-мое, — философски заметил борттехник. — Сегодня ты, завтра тебя… — И спросил: — Что дальше делаем?

— В погоню, — решительно сказал командир. — Здесь мы все равно ничего уже не сделаем, сюда «броня» идет, там они сами без нас разберутся…

Он слегка повел ручку от себя. Висевший над полем боя вертолет поплыл над дорогой дальше.

— Где их искать-то? — проворчал Евгений — правый пилот. — Здесь в горах им спрятаться — как два пальца оросить.

Борттехник уже держал перед ними развернутую на нужном месте полетную карту.

— Здесь прятаться они не будут, — раздумчиво сказал Калюжный. — Знают ведь, что скоро тут все оцепят и начнут проческу. Значит, они должны рвать когти. Но куда?

— Как куда? — переспросил борттехник. — Конечно, к границе Чечни! Там и постараются укрыться, ё-моё!..

— Если они дураки, конечно, так и сделают, — согласился Константин. — А если нет?

— То есть как это нет? — для борттехника это было слишком мудрено. — А куда же еще? Тут всего-то и вариантов: по дороге назад, на Моздок, вперед на Назрань…

— Да очень просто, — нетерпеливо перебил его Константин. — Если они дураки, просто рванут в сторону границы, да и вся недолга — благо, тут мандех проходит…

— Какой мандех?

— Мандех — это высохшее русло реки, которая тут текла хрен знает когда… Старица, если по-русски. Не перебивай, вот он, — Константин показал висящим перед ним на пружинистом шнуре карандашом прерывистую черточку, прорезающую густую коричневую паутину гор. — Если же они не конченные дураки, то поймут, что мы поднимем вертолеты, которые начнут их искать в первую очередь именно в этом направлении…

— Вон и ответ на твои мудреные умозаключения, — перебил рассуждения Калюжного Евгений, показывая пальцем вниз.

Там на обочине дороги отчетливо были видны ребристые следы автомобильных покрышек, ведущие с дороги именно в сторону мандеха.

— Значит, дураки, — немного разочарованно протянул Константин.

В самом деле, всегда приятно придумать что-либо нестандартное, оригинальное, а потом получить подтверждение своей прозорливости.

— Ну что ж, пусть будет хуже для них, — сказал он и решительно повернул машину налево.

Теперь вертолет мчался сквозь горы, ориентируясь по серой каменистой ленте, змеящейся среди холмов. Протекавшая здесь в незапамятные времена вода проторила себе путь и тщательно отполировала камни, служившие ей ложем. И они теперь четко выделяются на фоне зеленовато-желтоватых “берегов” бывшей речки. Сбиться с пути при таком ориентире было попросту невозможно. Это чуть южнее, ближе к Большому и Боковому Кавказским хребтам, таких промоин становится больше и они редко бывают сухими — здесь, в отрогах хребта Пастбищного, мандех — надежный поводырь.

— Достанем, — уверенно проговорил Калюжный. — Как пить дать, достанем…

— Лишь бы они по пути где не свернули, — с сомнением проговорил правый.

— Раз к границе рванули, значит, не свернут, — возразил Константин. — Раз к границе свернули, значит, на скорость своей машины надеются.

Вертолет мчался над глубокой промоиной между двух высоких скально-холмистых склонов.

— «Полета второй», ответь «десятому», — раздалось в наушниках.

«Десятый» — позывной Майданова. Сегодня утром он улетел, кажется, куда-то в Дагестан. Так он что, уже вернулся, что ли? Или оттуда вызывает?.. Впрочем, командиру подобные вопросы не задают…

— Я «полета второй». Слушаю вас, — отозвался Калюжный.

— Здравствуй, Костя! — раздалось в наушниках. — Доложи обстановку.

— Добрый день, если он, конечно, добрый, — подчеркнуто буднично хмыкнул в ответ Калюжный, намекая на отнятый у себя выходной, и заговорил четко: — Преследую машину бандюков. Они уходят в сторону границы… Я их достану, командир, — прервал свой доклад Константин.