— Петр, уже очень поздно. Надо ехать домой. Бессовестная: сама лопаю вкусные вещи, а племянник сидит голодный.
Шмаков подозвал официанта, расплатился и суховато сказал Кире:
— Что ж, поехали…
Мотоцикл мчался на большой скорости. Говорить было невозможно. Кира сидела за огромной спиной Шмакова, прильнув к нему, и думала о том, что, вероятно, Петр все же хороший человек, прекрасный работник. И к вину равнодушен. Всего рюмку коньяку выпил. Не то что ее муж Вадим. Тот меры не знал. И еще так думала о Петре: «С ним, должно быть, ничего не страшно».
На перекрестке, перед красным светофором, пришлось задержаться. Встречный поток машин был велик — на минуту, не меньше. Рядом, готовая ринуться вперед, замерла бежевая «волжанка».
Кира положила руку на плечо Петра:
— Такую собираешься покупать? — Она показала на машину.
— Нравится цвет? — живо отозвался Петр.
Она не успела ответить: зеленый глаз светофора словно толкнул мотоцикл вперед.
У калитки дома № 10 Шмаков круто развернул «ИЖ» и заглушил мотор.
— Спасибо, Петр. — Соскочив с седла, Кира сняла с головы желтый шлем, протянула на прощание руку. Узкая, в замшевой перчатке, она словно утонула в широкой ладони Шмакова.
— Уходишь? — сказал он, не отпуская ее руки. — А на вопрос-то — помнишь, у театра? — я же не ответил еще…
— Отчего же, я поняла тебя. — Кира лукаво взглянула на Шмакова. — Поняла. Ты просто хороший, основательный, уверенный в себе человек. И… добрый к тому же. Подумал обо мне: «Ах, уставшая женщина, ей через весь город трястись на автобусе. Да еще и голодная. Накормить надо…»
— Смеешься. А я — серьезно. Вполне серьезно… Эх, Кира, Кира. Вчера друг мой Валентин Бурминов пригласил на свою свадьбу. Женится. Подарок, значит, готовить надо. Вот какое дело. А Валентин этот, между прочим, на два года моложе меня. Торопится жизнь, бежит… Я, Кира, уже давно знаю тебя. И чего уж тут скрывать, человек я прямой, скажу без хитрости. Очень я уважаю тебя. И не только уважаю… В общем, выходи за меня, Кира, замуж…
Алька, заметивший яркий свет фары «ИЖа» еще в начале улицы и теперь наблюдавший за Кирой и Валеркиным братом из окна, увидел, как тетя вдруг вскинула голову. Потом она стала что-то говорить. Говорила долго, и Валеркин брат, держась рукой за руль мотоцикла, стоял перед ней и слушал. Потом он говорил. И снова — она…
Тетя Кира вошла в комнату задумчивая, опустилась на тахту, усталым движением сняла туфли. Алька принес из передней шлепанцы, молча поставил перед ней.
— Ну, как ты тут? — спросила тетя. Похоже, она только сейчас заметила племянника. — Есть хочешь?.. Бросила тебя. Один.
Алька и правда соскучился. Он сел рядом с тетей, прижался к ней, словно маленький. С мамой когда-то так же сидел…
Кира обняла его, взъерошила на голове волосы:
— Аль, может, не так мы живем? Не умеем? И тебя вот забросила. На работе пропадаю. И хозяева мы никудышные. Двери скрипят, не закрываются, полы надо бы заново покрасить. А помнишь, летом даже забор повалило ветром. Спасибо Петру…
— Тетя, — неожиданно спросил Алька, — ты с Валеркиным братом сейчас приехала?
— А что? — насторожилась она.
— Я видел, как вы разговаривали.
— Да, говорили… — тетя Кира зябко поежилась, поднялась с тахты. — Ты хоть поел без меня? Пироги у нас остались?
— И пироги остались. И винегрет. Чай горячий. Подогреть тебе чаю?
— Чаю? — переспросила она. — А что, не откажусь.
Алька пил чай совсем недавно, но за компанию и себе налил чашечку. Потом вспомнил о соседских дарах. Он прошел к тесной кладовке в передней, достал из ящика два яблока. То, которое было побольше, положил перед тетей.
Она разрезала румяное яблоко ножом, полюбовалась его сочной мякотью, понюхала.
— Прелесть какая! Запах!.. А мы и сад свой забросили… Скажи, Алик, тебе нравится Петр?
Вот это, действительно, сложный вопрос. Алька вишневого варенья из вазочки подцепил, ложку облизал, остаток чая допил. Трудный вопрос.
— Аквариум зачем-то на подоконник он поставил. Вода совсем-совсем холодная сделалась. Рыбки чуть не умерли.
— Ты об этом так говоришь, что можно подумать, будто Петр нарочно туда поставил. Он же на базар за ними ездил. Тебе приятное хотел сделать.
— Разве мне?
Тетя Кира смутилась:
— Отчего же, и тебе, разумеется.
Алька надкусил сочное яблоко, прожевал его и заметил:
— Вообще он, наверное, хороший. Этот забор, я думал, только краном можно поднять, а он — раз! — и готово. Мотоцикл водит классно.
— И Валера, по-моему, неплохой мальчишка. Трудолюбивый.
Тоже не просто ответить. Всякий Валерка. И жмот бывает, и жила, а сегодня ничего плохого о нем не скажешь: помогал, заботился, рыбками интересовался.
— Договорились завтра географию вместе учить. У него учебник куда-то пропал…
