Зовут его Валерка - [41]

Лицо Андрюшкиного отца ничего хорошего не предвещало, и ребята, догадавшись, что они здесь лишние, потихоньку выскользнули за дверь.

— Что ему будет? — почему-то шёпотом спросил Валерка, когда они вышли из подъезда.

— Порка будет — вот что, — авторитетно заявил Женька и при этом болезненно поморщился.

Назавтра в классе все уже знали о случившемся и с любопытством поглядывали на Ощеулова. Валерка пытался определить, была ли Андрюшке порка, но никаких следов не обнаружил. И лицо у Ощеулова такое же, как всегда.

— Его не пороли, — с облегчением сказал Валерка Женьке.

— Откуда ты знаешь?

— По лицу вижу.

— Эх, ты, — презрительно прищурился Женька, — разве лицо порют?

И на самом деле, почему Валерка решил, что следы порки можно увидеть на лице?

Когда начался урок, Дарья Емельяновна спросила:

— Валера, вы выполнили моё поручение?

— Выполнили, — ответил за него Женька.

Ощеулов вдруг встал, подошёл к Дарье Емельяновне и передал ей записку.

— Папа велел отдать вам, — буркнул он.

— А больше папа ничего не передавал? — спросила Дарья Емельяновна.

— Он велел, чтобы я пообещал вам и всему классу, что буду хорошо учиться и слушаться вас. Папа сказал, что теперь каждую неделю сам будет приходить в школу.

— Ну и как, можешь ты пообещать нам это?

— Не знаю.

Такого ответа ребята не ожидали, и весь класс пришёл в движение.

Дарья Емельяновна молча постучала карандашом по столу и выжидающе посмотрела на ребят. Все сразу притихли.

— Ощеулов прав, — сказала она, — нам пустых обещаний не надо. Пусть он подумает, а потом даст нам твёрдое слово, что исправится. Садись, Андрей, на место.

На перемене Валерка сердито спросил у Новиковой:

— Ты зачем врала своей маме, что я плохо учусь?

— Ты, Валера, не сердись, я же боялась, что меня будут ругать. И потом, мама уже всё знает. Вот увидишь, я больше не буду получать двоек. И врать больше не буду. Я уже начала исправляться. Вчера съела конфету до обеда и сразу же призналась. Мама даже меня похвалила и сказала, что так постепенно я отучусь врать.

— А ты не ври, посоветовал Валерка, — ведь — всё равно узнают.

— Я и так уже целых два дня не вру. Знаешь, как трудно!

— Тебя тоже пороли? — сочувственно спросил Валерка.

— Нет, — тяжело вздохнула Нинка, — мама сказала, что не будет со мной разговаривать, пока я не исправлюсь. Это ещё хуже.

— Ты будешь со мной уроки делать? — спросил он.

— Конечно, буду.

После уроков Дарья Емельяновна оставила всех ребят и рассказала им, как обманывала Новикова свою мать и как Ощеулов скрывал от отца плохие отметки.

— Они не понимали, — сказала Дарья Емельяновна, — что обманывают самих себя: ведь учатся-то они не для родителей, а для себя. Мы вот с Валей решили рассказать об этом случае всему классу. Ну, а вы все на их примере должны понять, к чему может привести обман. Ощеулов ни с кем не хотел считаться и никого не слушал. А чего добился? Опозорил своего отца на работе. Там и сейчас в цеховом сигнале красуется его фамилия.

Валерка знал, о каком сигнале идёт речь. Он видел этот сигнал, когда был с дядей Сашей в цехе. Там на стене висит большой щит из фанеры, выкрашенный в красный цвет, и на нём крупным шрифтом написано:

ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ

НА УСПЕВАЕМОСТЬ ВАШИХ ДЕТЕЙ В ШКОЛЕ.

Под этой надписью был приколот лист белой бумаги, на котором перечислялись фамилии родителей, дети которых учатся плохо.

Дядя Саша тогда объяснил Валерке, что всех, кто попадает в этот список, обсуждает цеховой женсовет.

Валерка один раз чуть сам не попал в этот список. Виновата во всём была Новикова. Они самостоятельно решали примеры, а Нинка всё время пялила глаза в Валеркину тетрадь, подталкивала его да ещё всё время разговаривала.

— Не мешай! — сердился Валерка.

Наделал он тогда ошибок и получил двойку.

Как только Валерка увидел двойку, сразу вспомнил о «сигнале» и испугался. «Ведь теперь дядю Сашу будут обсуждать», — подумал он.

— Это что за новости? — спросил дядя Саша, просматривая Валеркины тетради.

Валерка почувствовал, как сильно горят у него уши.

— Я нечаянно, — пролепетал он.

— Что — нечаянно?

— Я исправлю. Скажите женсовету, что я исправлю. — Валерка умоляюще смотрел на дядю Сашу.

— При чём здесь женсовет? Ведь двойку получил ты, — не понял его дядя Саша.

— Но они же вас в сигнал запишут. — В голосе Валерки было такое отчаяние, что дядя Саша даже улыбнулся.

— Вот что, — сказал дядя Саша, — ты получил двойку, ты и говори с женсоветом. — Он снял телефонную трубку, набрал номер и попросил: — Пригласите к телефону Ласунину. На, говори, — передал он Валерке трубку. — Её зовут тётя Наташа.

— Слушаю, — сказал женский голос.

— Тётя Наташа, это я, Валера.

— Какой Валера?

— Дяди Сашин. Наш племяш.

— Ничего не понимаю. Какой это «наш племяш»? Ты куда звонишь, мальчик?

— В женсовет, — растерянно ответил Валерка.

— В какой женсовет? — удивлённо спросила тётя Наташа.

Валерка окончательно растерялся и хотел уже положить трубку, но дядя Саша перехватил её и сказал:

— Наталья Григорьевна, с вами хочет поговорить мой Валерка. Да, да. Мы его с женой зовем «наш племяш». Он самый, племяш. На, говори, — вернул он Валерке трубку.

— Валерочка, что ты хотел мне сказать? — снова послышалось в трубке.