Зови меня Смерть - [117]

Один из уроков Дайма. Еще тогда, когда они писали друг другу письма и он не подписывался. Это тоже было нарушением приказа императора? То, что он любит ее — государственная измена? Будь проклято такое государство!

— Да стой же, упрямая ты девчонка.

Не оборачиваясь, Шу показала Люкресу шисовы хвосты. На миг ей померещилось, что это не она, а Ристана. Что она стала Ристаной. Взрослой. Опытной. Самоуверенной. Сильной. Да. Пусть сейчас будет не Шуалейда, а Ристана. У нее бы получилось переиграть недоноска на его проклятом поле интриг, лжи и блефа!

А он снова засмеялся. Довольно. И, в несколько шагов догнав Шу, положил руку ей на плечо, развернул к себе.

— Ты моя прелесть. Такая упрямая! Такая злючка! Настоящая гюрза!

— Что тебе, недоносок? — Шу с прищуром посмотрела ему в глаза и томно склонила голову набок. Как Ристана.

— Тебя и Линзу. — Люкрес погладил ее по щеке, заставив внутренне передернуться, а внешне — взмахнуть ресницами, словно крыльями бабочки, и засветиться от сознания собственной красоты и совершенства. — Ты будешь отличной императрицей, Шуалейда Суардис.

— Шисов дысс тебе, а не я и Линза, — усмехнулась Шу ему в лицо.

— Тебя и Линзу, иначе ублюдок сдохнет. Ему немного осталось. Ударов десять.

— Убьешь Дюбрайна — попрощаешься с короной империи.

— Маленькая наивная змеючка. Ты совсем не умеешь играть в эти игры.

— Плевать. У тебя пять ударов до того, как ты потеряешь все, недоносок. Ты же понимаешь, что убить меня сейчас ты не можешь. А потом… Я ничего не забуду. Ни-че-го. Слово Суардис.

— У-ти ма-аленькая, у-ти ядови-итая. — Люкрес снова погладил ее по щеке. — Кажется, мы не успеваем договориться, — довольно сказал Люкрес одновременно со свистом кнута.

Шу вздрогнула, чуть не закричала от чужой — не чужой, а своей! — боли, но заставила себя саркастически усмехнуться и протянуть:

— Тогда тебе не по-вез-ло. Ты серьезно думал, что мне твой ублюдочный братец важнее собственного благополучия?

— Ты слишком хорошая девочка, чтобы вот так просто бросить его, когда можешь спасти.

— Могу. Но на невыгодных условиях не буду. Осталось три удара, недоносок. Если разумного предложения не будет — я ухожу, — заявила она, внутренне вздрагивая от нового удара, но точно зная: именно так она и поступит. И точно зная, что и Люкрес об этом знает.

Еще один урок Дайма Дюбрайна: никогда не грозись тем, что не готова сделать.

Она готова. Ей будет невыносимо больно оставить Дайма умирать, но если она даст слабину, то не спасет его и его смерть окажется напрасной. Поэтому она уйдет. А потом отомстит Люкресу так, что он пожалеет, что на свет родился.

— Боги, как же ты прекрасна, Шуалейда! Если бы я знал раньше! — искренне восхитился сумасшедший маньяк. — А все он виноват. Ты понимаешь, что только ублюдок виноват в том, что мы с тобой так плохо знаем друг друга? Что ты полюбила не того брата. Недостойного.

— Один удар, — ровно, словно лейтенант Диен, напомнила она.

— Бастерхази, замри, шис тебя дери! — крикнул Люкрес и улыбнулся Шу, предложил ей руку. — Ну а теперь пойдем и поговорим, как взрослые разумные люди.

Руку Шу не приняла. Сделала вид, что не заметила. Никаких уступок в мелочах.

— Сними с него оковы, иначе он истечет кровью и мне станет неинтересно.

— Зачем он тебе, моя прелесть? Он — ублюдок, цепной пес и даже не мужчина. Ты же в этом убедилась. Он недостоин принцессы из рода Суардис.

— Я хочу этого пса себе.

— Хочешь… о боги… Шуалейда, прелесть моя, ну что же ты раньше не сказала? Неужели я бы тебе его не отдал? Для тебя — все что угодно. Хочешь, я велю повязать ему на хвост бантик и подарю тебе на свадьбу?

— Не хочу на свадьбу. Я хочу его сейчас. Живого и здорового.

— Сейчас никак не выйдет, моя сладкая.

— Ты так слаб, что не способен его вылечить? Или боишься его, полумертвого? И это — Брайнон? — скривилась Шу.

— О боги, ты даже не представляешь, как ты прекрасна… как песчаная гюрза… — Люкрес раздул ноздри и велел: — Поцелуй меня.

— Боюсь, лейтенант Диен будет против. Вдруг я ядовитая.

— Ты точно ядовитая. Самая ядовитая гюрза во всей империи. Просто еще маленькая.

— Не настолько маленькая, чтобы заслушаться твоей грубой лестью. Лечи Дюбрайна, мой милый хомячок.

— Не забывайся, Гюрза.

— С тобой — никогда, мой зайчик, — усмехнулась Шу, чувствуя необыкновенную легкость, словно она падает, падает… и воздушные потоки больше не держат ее… Плевать! Разобьется она или нет, но Дайма она спасет. — Если ты потянешь ширхаба за яйца еще полминуты, я лишусь ручного пса, а ты — имперского наследства и собственных яиц. Я тебе обещаю, котик.

— Бастерхази, стазис! — приказал Люкрес, и Шу едва не взвыла от отчаяния.

Но пересилила себя, запихнула обратно в образ… вряд ли Ристаны, скорее, предводительницы какой-нибудь варварской орды, и ухмыльнулась еще мерзостнее, отступила на шаг.

— Мне надоело кормить бычка сказками. Не хочешь…

— Хочу. Я же сказал, тебя в жены и Линзу, — прервал ее Люкрес. — Брайноны не размениваются на мелочи.

— Я не могу оставить Линзу, она нестабильна.

— Не оставляй. Поженимся, понесешь наследника, и развлекайся в Суарде как хочешь.

— То есть тебе нужен наследник-псих с неуправляемым даром. Такой, чтобы лет через шестнадцать избавился от тебя и сел на трон империи сам. Что ж. Я с удовольствием останусь молодой вдовой. Статус императрицы-матери меня устроит. Женимся сегодня, милый, делаем наследника, а завтра ты едешь в Метрополию?