Зовем вас к надежде - [54]
— И я! — Это сказал Линдхаут.
— Вы тоже? Зачем? — Хорайши уставился на Линдхаута.
— Мы должны попытаться отговорить Ланге доводами разума, а не насилием! Никакой стрельбы! Уберите оружие, Хорайши! У нас у всех есть пистолеты. Но если мы сейчас помчимся с этими штуковинами в руках, то возникнет серьезная опасность того, что Ланге из страха сразу откроет огонь. Нас четверо — их со слесарем института двое. Нам не нужны никакие трупы, нам нужен целый и невредимый микроскоп. Я старше вас всех! Я смогу убедить Ланге!
— Он прав! — кивнул Слама.
— Пошли! — крикнул Хорайши. Он выбежал из подвала. Ингеборг Дрэер, Макс Слама и Адриан Линдхаут последовали за ним. Они поспешно взбежали вверх по лестнице на первый этаж, а оттуда в длинный коридор, в котором находилось помещение с электронным микроскопом. Добравшись до нужной двери, они увидели профессора Ланге и институтского слесаря Лукаса, который — очевидно намеренно — неторопливо перебирал связку ключей.
— Стоять! — заревел Ланге. — Ни шагу дальше! Что вы здесь делаете? — В руке у него вдруг оказался тяжелый «ноль-восемь».
— Дерьмо! — выругался Хорайши, выхватывая из кармана свое оружие. Сопровождавшие его тоже вытащили пистолеты.
— Что, будем разговаривать с этой свиньей? — проворчал Хорайши.
Линдхаут побледнел. Он понял, что был не прав в своей оценке профессора Ланге и подверг смертельной опасности трех человек и себя самого.
— Профессор Ланге! — умоляюще произнес он. — Послушайте, это же безумие — то, что вы делаете! Чистое безумие, которое будет стоить вам жизни, когда придут русские!
— Сначала это будет стоить жизни любому из вас, кто попытается меня остановить! — Ланге прицелился в Хорайши (который держал под прицелом его) и рявкнул слесарю: — Откройте же наконец дверь, черт побери!
С лестницы скатился Фолльмар. Он единственный был без оружия и резко остановился, добравшись до коридора.
— Ханс! — вне себя от ярости крикнул Ланге. — Что это значит? Что ты тут делаешь?
— Ты не должен уничтожать микроскоп, Йорн! — крикнул Фолльмар.
— У меня приказ!
— У тебя еще нет никакого приказа!
— Есть! Я должен все уничтожить!
Линдхаут включился в разговор. «Говорить, — думал он, — все время говорить, какой бы парадоксально зловещей ни была ситуация. Ланге, которому мы угрожаем оружием, угрожает оружием нам. Говорить, говорить», — думал он — и сказал:
— Вы действительно ничего не должны разрушать, профессор Ланге. Если вы что-то разрушите, то не только вы, но и все мы поплатимся за это. Русские всем нам свернут за это шею — неужели вы этого не понимаете? — Он говорил и говорил. — Вы порядочный человек. Вы доказали, что можете действовать и по-другому. Вы держали у себя в отделе преследуемых по расовым соображениям. Вы знаете, что происходит в глубоком подвале уже много дней. Вы разумный человек. Разумный человек, да, вы именно такой! Не дайте начаться стрельбе! Мы численно превосходим вас. Вам никогда не удастся попасть в помещение с электронным микроскопом, и вы это тоже знаете! — Линдхаут перевел дух. — Русские действительно убьют нас всех, если здесь что-то будет разрушено!
К своему безграничному облегчению он увидел, что Ланге опустил пистолет…
— Я вовсе не собираюсь разрушать микроскоп! — сказал он.
— А что же тогда? — спросил Хорайши, который, как и все остальные, заметил, что Линдхаут, по крайней мере на какой-то момент, отдалил катастрофу.
— Только удалить некоторые детали, определенные детали! — Ланге поднял вверх брошюру, которую он держал в другой руке. — Вот! Я еще раз изучил ее! Я точно знаю, что нужно удалить, чтобы парализовать микроскоп!
— Но это же безумие! — воскликнул Хорайши. — Если вы хоть что-то сделаете с микроскопом — мы погибли, мы все!
— Поверьте! — крикнул Ланге. — Русским нужны ученые! Русским нужны люди, которые умеют обращаться с этой штукой! Они сделают с нами нечто худшее, нечто худшее, чем просто убьют нас!
Некоторое время все молчали. Странно театральным показался голос институтского слесаря Лукаса, вдруг прозвучавший в этой тишине:
— Господа, неужели здесь должна пролиться кровь?
Все уставились на него. О слесаре совсем забыли. Он так и стоял, со связкой ключей в руке (он все еще не открыл дверь) — худой, маленький, приложив другую руку к уху, потому что был глуховат.
17
То, чего никто не смог сделать, удалось тугому на ухо институтскому слесарю Йоханну Лукасу…
Профессор Йорн Ланге отступил от двери. Он убрал свой пистолет и сказал:
— Это просто невыносимо. В конце концов, мы немцы. Мы все работаем в этом здании. Я убрал свое оружие. Я требую от всех вас сделать то же самое. Мы не в Чикаго. Если вы все спрячете свое оружие, я буду готов обсудить с вами, что необходимо сделать, чтобы ни с кем ничего не случилось, когда придут русские. Как мне следует исполнять свои обязанности заместителя директора института в отсутствие господина профессора Альбрехта и в том случае, если поступит обязывающий меня приказ «По правую сторону от Дуная».
— Согласен, — сказал Хорайши.
— Разговор в коридоре унижает всех нас, — сказал Ланге. — Предлагаю подняться в мой кабинет и обсудить там все в спокойной обстановке.
«Пятый угол» — знаменитый роман австрийского писателя Йоханнеса Марио Зиммеля, принесший автору международную известность.Вторая мировая война. Проживающий в Лондоне немецкий банкир Томас Ливен необычайно умен, прекрасно изъясняется на английском, французском и, разумеется, немецком — чем не секретный агент? Однако, убежденный пацифист, он старательно избегает внимания любых спецслужб. Попав в лапы гестапо, он соглашается работать на германскую разведку ради освобождения, а позже — и на британскую за право вернуться в Лондон.
В этом романе рассказывается о захватывающих приключениях тайного агента Томаса Ливена, волею судеб попавшего в сети иностранных разведок.Книга, написанная в детективном жанре, проникнута тонким юмором, часто переходящим в острую сатиру.Фабула романа основывается на фактическом материале. Имена действующих героев взяты произвольно, их совпадение с ныне живущими или умершими лицами является чистой случайностью.
Отсидев девять лет в тюрьме за убийство жены, Роберт Хольден нанимается шофером к богатому промышленнику Юлиусу Бруммеру и узнает, что жена хозяина пыталась покончить жизнь самоубийством. Увидев фрау Бруммер в больнице, Хольден влюбляется в нее. Женщина отвечает ему взаимностью и объясняет причину своего отчаянного поступка. Тогда Хольден решает убить Бруммера…
Роман популярного современного немецкого писателя Марио Зиммеля — бестселлер в самом точном смысле этого слова. Беззаветная любовь и трагическая смерть, благородство чувств и беззастенчивый, не знающий границ шпионаж и контршпионаж, выдающиеся научные открытия и попытки использовать их во вред человечеству — таков сюжет этого произведения. Важно еще и то, что роман основан на подлинных событиях последних лет.
Любви все возрасты покорны… Этот роман подтверждает правоту великого поэта.Действие происходит в Германии, еще не до конца оправившейся от ужасов недавно закончившейся Второй мировой войны. Двадцатидвухлетний учащийся колледжа встречает свою первую настоящую любовь. Но она намного старше его, замужем, растит дочь. Похоже, судьба сделала все возможное, чтобы загасить вспыхнувшую искру, разорвать притяжение двух сердец. Но от трудностей настоящее чувство только разгорается…
Австрийский романист Йоханнес Марио Зиммель очень популярен у себя на родине. Практически каждая книга писателя становится бестселлером. Не стал исключением и роман «Ответ знает только ветер».Яхта известного немецкого банкира взлетает на воздух. Из пассажиров по чистой случайности удалось выжить только Анжеле Дельпьер. Робер Лукас — сотрудник страховой компании, в которой эта яхта застрахована, отправляется на место преступления, в Канны, чтобы разобраться в причинах катастрофы. Он не может и предположить, что это расследование, знакомство с Анжелой круто изменят его жизнь…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».