Зов свободы - [5]

— Колледж Скалистых гор — так мы, трапперы, называем длинные зимние ночи, когда слишком холодно, чтобы охотиться, и мы сидим в хижине у огня, обсуждая все на свете.

— Зик не рассказывал мне об этом.

— У твоего дяди не было времени, чтобы рассказать тебе все о здешней жизни. Дай срок, через несколько лет ты уже не будешь таким зеленым.

— Я не знаю, останусь ли здесь надолго, — признался Нат.

— Останешься.

— Как ты можешь быть настолько уверен?

— Ты — Кинг.

— Ну и что? У меня остались братья в Штатах, которые никогда не выезжают за пределы Нью-Йорка.

Старый охотник посмотрел на спутника:

— Ты другой. Ты похож на своего дядю, тебя тянет в дорогу, полную опасностей и приключений. Именно это и меня привело сюда много лет назад.

— Лет?

— Иногда кажется, что прошло много времени, — задумчиво сказал Шекспир. — Годы здесь тянутся дольше, без мелкой суеты. В Штатах, особенно в городах, большинство людей день за днем делают то же, что и накануне. Они просыпаются в одно и то же время, ходят на одну и ту же работу, возвращаются в одни и те же дома и ложатся в те же постели, укрывшись теми же одеялами. Их жизненный путь похож на след падающей звезды, эти люди не успевают оглянуться, как на крышку их гроба уже бросают землю, а они даже не попробовали всего, что может предложить им жизнь.

— Я никогда не думал об этом.

— Со временем ты все поймешь и согласишься со мной.

Нат вспомнил недавнее событие:

— Если доживу.

ГЛАВА 3

Прошло еще несколько дней, Нат и Шекспир пересекли горную гряду и выбрались на огромное пространство, изрытое каньонами с отвесными стенами. Эта местность сильно отличалась от привычного для Скалистых гор пейзажа. Повсюду возвышались груды красного песчаника. Дичь встречалась редко, растительности не было никакой.

Нат пытался извлечь пользу из путешествия в компании энергичного и всезнающего Шекспира, задавая ему бесконечные вопросы о жизни в этих краях, об индейцах, обо всем, что приходило на ум. Пожилой траппер был настоящим источником мудрости и знаний, и Нат впитывал новую информацию, словно губка.

Траппер держал путь на северо-запад, подгоняя лошадей, чтобы успеть на встречу.

Юноше такая спешка казалась забавной. Во всех других случаях его друг не демонстрировал ни малейшей склонности куда-то нестись сломя голову. Шекспир, видимо, твердо решил непременно успеть на встречу охотников, торговцев и представителей дружественных племен индейцев.

На третий день после стычки с ютами Шекспир объявил о полуденном привале у родника, бьющего у подножия горного плато. Они напоили лошадей и присели, чтобы подкрепиться вяленой олениной.

— Между прочим, не найдется и пяти белых во всем мире, кто побывал бы здесь, — сказал охотник, отрывая кусок мяса и энергично работая челюстями.

— Неужели? — рассеянно переспросил Нат, окидывая взглядом безжизненный пейзаж.

— Основное место обитания бобров — к северу отсюда. Немногие трапперы проходят здесь, считая этот путь напрасной тратой времени.

— Напоминает пустыню.

Шекспир фыркнул:

— Если хочешь увидеть настоящую пустыню, тебе надо отправиться к западу от Большого Соленого озера. Там в округе нет ни капли пресной воды и так мучает жажда, что приходится слизывать собственный пот, чтобы выжить.

— Ты бывал там? — поинтересовался юноша.

— Несколько раз.

— Есть ли места между Миссисипи и Тихим океаном, которых ты не видел?

— Их даже больше, чем тех, где я бывал, — вздохнул траппер. — Но некоторые места поистине удивительны.

— Например?

Шекспир наклонил голову и ненадолго задумался:

— Самый поразительный край — на севере. Бурлящие грязевые ямы, гейзеры, бьющие на сотню футов в воздух, природные источники горячей воды, в которых можно свариться.

— Бурлящая грязь? — с сомнением в голосе повторил Нат. — Гейзеры?

— Ты не веришь мне?

— Хотелось бы верить, ты не из тех, кто рассказывает сказки, но согласись, бурлящая грязь — звучит немного странно. Надеюсь, однажды увижу это.

Шекспир усмехнулся и кивнул:

— Да. Если бы я не видел все собственными глазами, скорее всего сказал бы то же самое. Надеюсь, ты побываешь там. — Он указал на далекий горизонт. — Этот край знает, как понравиться мужчине. Те, кто приезжает на Запад, чтобы поохотиться, на год или два, остаются здесь на четыре-пять. Некоторые и дольше. В один прекрасный день и тебе захочется увидеть все здешние чудеса, ты поймешь, что люди в Штатах живут как в клетке, и не сможешь уехать отсюда. — Он засмеялся. — Когда ты почувствуешь вкус истинной свободы, тебе будет уже трудно согласиться на меньшее.

— Опять это слово, — заметил Нат.

— Какое слово?

— Свобода. Дядя Зик сказал мне перед смертью то же самое.

— Он знал, что говорит. В здешних краях, где тебе не надо ни перед кем отчитываться, платить налоги, где правительство не дышит тебе в спину, а политики не указывают, как жить, ты сможешь обрести свободу, за которую сражались и умирали наши предки.

— Я и не знал, что ты так интересуешься политикой, — сказал Нат.

Глаза Шекспира сузились:

— Никогда больше не оскорбляй меня подобным образом. Назвать человека политиканом — хуже, чем обозвать лжецом и вором. Редкий случай, когда политик достоин своего высокого положения, и почти исключение, когда он знает истинное значение слова «честь». — Он замолчал, а потом продолжил: — Наперекор судьбе, во имя чести пойду я. Жизнь всем людям, дорога, но лучшим людям — честь дороже жизни