Зов свободы - [28]

— Если бы мы могли ехать быстрее, — вздохнул Нат.

— Не хватало еще, чтобы кто-то из раненых умер от тряски, — предостерег его старый охотник.

— Да, конечно. — Нат посмотрел на пологий склон холма, к которому они медленно приближались. — У тебя есть план? Кроме того, чтобы убраться отсюда подальше.

— Именно в этом и заключается мой план.

— Все шутишь…

— Если бы. Я знаю, что черноногие нападут на нас еще до наступления темноты, и хочу быть готовым к этому.

— Надеюсь, ты ошибаешься. Может, они удовлетворятся тем, что убили многих шошонов и угнали их лошадей. — Нат потянул за поводья вьючную лошадь.

— Им этого мало.

— Ты это утверждаешь или предполагаешь? — нервно спросил Нат, раздраженный тем, что траппер продолжает настаивать на своем, пророча беду.

Шекспир вздохнул и посмотрел на юношу:

— Я знаю Бешеного Пса. Поверь мне, он не отступит.

— Бешеный Пес? — повторил Нат настороженно.

— Я знаю этого ублюдка давно, — стал вспоминать Шекспир. — На его счету десятки жизней. Белые, шошоны, шайены, арапахо — он ненавидит всех. У него когда-то давно вышла ссора с Черным Котлом, и вот теперь подошло к развязке.

— Ты не рассказывал мне об этом.

Шекспир пожал плечами:

— Не хотел, чтобы ты проболтался Уиноне или Тянущему Лассо, хотя тому, возможно, все известно. Полагаю, Черный Котел узнал Бешеного Пса, но никому об этом не сказал. Шошоны хоть и смелы, но при упоминании этого имени боятся собственной тени.

— Преувеличиваешь?

— Немного, — признался Шекспир. — Но ситуация плоха и может стать совсем безнадежной.

— Что мы можем сделать, чтобы остановить Бешеного Пса?

— Молиться.

— Я не из тех, кто способен проболтаться.

— Прими мои извинения, конечно, мне следовало тебе сказать, но голова была занята другими мыслями.

— Ты прощен, — улыбнулся юноша.

— Благодарю вас. — Шекспир усмехнулся. — Теперь я могу спать спокойно.

Нат оглянулся на Уинону и Утреннюю Росу, которые шли позади, футах в пятнадцати. Прекрасная девушка, теперь его невеста, слегка улыбнулась. Она вела под уздцы лошадь, которая тащила носилки с Черным Котлом. Рядом шла будущая теща Ната.

— Хотел бы у тебя кое-что спросить, — вспомнил Шекспир.

— Спрашивай.

Старый охотник указал на голову Ната:

— Ты решил всегда носить его?

Нат дотронулся рукой до орлиного пера, привязанного у правого виска тонкой полоской из оленьей кожи. Он видел — так носят некоторые индейцы.

— Я точно не знаю, почему решил надеть его. Может, я наконец оценил, какую честь оказал мне Белый Орел.

Шекспир кивнул:

— Ты учишься.

— Недостаточно быстро, по-моему.

— Всякий познает жизнь в соответствии с собственным разумением. Как говорится в Библии, всему свое время. Для каждого дела уготован свой срок.

— Даже не верится.

— О чем ты?

— Ты цитируешь еще кого-то, кроме Шекспира.

Траппер стукнул себя по лбу в притворном удивлении:

— Что я наделал! Вот и получил щелчок от молодого…

Нат усмехнулся и посмотрел на солнце, которое стояло еще высоко.

— Будем делать остановку?

— Лучше не стоит. Хотя понимаю — женщины и дети устали. Думаю, Бешеный Пес вернется, тем более что нас легко выследить. Может застать врасплох.

— Как ты думаешь, что будет с могилами шошонов?

— А что?

— Может Бешеный Пес вырыть тела, чтобы снять с них скальпы?

Шекспир удивился:

— Индейцы могут быть кровожадными, но они не психи. Им не придет в голову выкапывать трупы. И откуда у тебя такие дикие предположения?

Нат пропустил вопрос, рассматривая холм, по которому они начали подниматься. Южный и северный склоны поросли деревьями, но вершина была абсолютно голой, если не считать кучки валунов.

— Должно быть, из тех книжек, что ты прочитал в Нью-Йорке, — продолжал старик тем же беззаботным тоном. — Книги порой наводят людей на странные мысли.

— Ты о нем? — Нат кивнул на мешок у седла.

— Старик Уильям писал о жизни, а не о всякой там чепухе, как некоторые из теперешних писателей.

— О жизни, говоришь? Поправь меня, если в его произведениях нет, к примеру, ни слова о призраках.

— Да, но…

Они продолжали подниматься по склону, то и дело огибая большие плоские камни.

— Остановимся здесь! — заявил Шекспир, направляясь к вершине холма.

Нат подъехал к валуну и придержал поводья, ожидая Уинону, чтобы помочь ей подняться. Смесь любви, благодарности и искреннего смущения читалась в глазах девушки и еще вера в то, что Нат испытывает те же чувства.

Уинона подходила, крепко держа лошадь за поводья, и старалась, чтобы тряска не тревожила отца.

Утренняя Роса, опустив голову, не отрывала печального взгляда от неподвижно лежащего мужа.

«Отрежет ли она палец, если Черный Котел умрет? — задумался Нат. — А что если и Уинона поступит так же?» Его беспокоило, что девушка может срезать кончик пальца, и Нат дал себе слово помешать ей в этом.

— Уинона, — тихо позвал он. Девушка устало улыбнулась:

— Привет, Нат Кинг.

Ему нравилось, как она это говорила. По ее превосходному произношению никто бы не догадался, что девушка знает только эти три слова. Нат наклонился, похлопал лошадь и знаками показал, что привал будет на вершине холма. Юноша поинтересовался, как чувствует себя отец Уиноны.

Нахмурившись, она жестами объяснила, что Черный Котел на пороге смерти. Утренняя Роса промыла рану и приложила целебные травы, но копье прошло рядом с сердцем, и вероятность выздоровления очень мала.