Зов сердец - [50]

Девушки вместе вышли из комнаты и пошли по бесчисленным галереям и переходам в гостиную.

Оказалось, что многие из тех, кого пригласили к обеду, уже собрались. Большую часть составляли гости, намеревавшиеся остаться в Стэньоне до утра, они приехали заранее и сейчас нетерпеливо поджидали появления тех счастливцев из числа ближайших соседей, кого вдовствующая графиня сочла достойными высокой чести быть приглашенными к обеду. Сама она, облаченная в великолепный бархат пурпурного цвета с лентами и знаменитыми бриллиантами Фрэнтов в волосах, вокруг шеи и на груди, ослепительно сверкавшими, несмотря на то, что их давно следовало бы почистить, помогала дочери занимать герцогиню Рутленд оживленной беседой на тему затянувшейся ангины у бедных крошек Гарри и Джонни. Герцогиня и сама была матерью, но только суровое воспитание, полученное ею в доме отца, эрла Карлайла, позволило ей без малейшего неудовольствия поддерживать этот занимательный разговор. Кроме этого, она втайне рассчитывала, что к столу ее поведет не кто иной, как новый эрл, поэтому, не колеблясь, объявила, что питает к нему самые нежные чувства.

Хозяин дома был хорош как никогда — в темном сюртуке, сшитом у лучшего портного, с галстуком, который был настоящим произведением искусства. Сверкающие локоны, зачесанные в стиле а-ля Брут, который ввел в моду сам Браммел, в свете свечей отливали золотом, будто новехонькие гинеи, а чулки, подобно перчаткам мисс Морвилл, были присланы из Парижа. Темный сюртук и доходившие до колен шелковые панталоны сидели абсолютно безукоризненно. Не спускавший с него глаз Мартин мгновенно пожалел, что не решился доверить собственный наряд умелым рукам знаменитого Вестона.

Появление в гостиной двух молодых девушек произвело настоящий переполох, в котором, как с некоторым сожалением была вынуждена признать мисс Морвилл, не было ни малейшей ее заслуги. Лорд Улверстон, не обращая внимания на высокородную леди, которую до этого занимал разговором, просто откровенно ахнул, а герцогиня, с первого взгляда оценившая прелесть мисс Болдервуд, громким шепотом потребовала у графини, чтобы та немедленно назвала ей имя очаровательной дебютантки.

Мисс Марианна далеко превосходила всех красотой и свежестью, но с ее знатностью дело обстояло совсем по-другому. И сколько бы вдовствующая графиня ни мечтала о женитьбе обожаемого сына на богатой наследнице, тем не менее, она не могла допустить, чтобы он вел к столу дочь обычного баронета, когда вокруг было полным-полно других, куда более родовитых дам. Поэтому высокая честь сопровождать Марианну к столу была предоставлена мистеру Уорбойсу. Его мысли благодаря такому соседству пришли в несколько расстроенное состояние, но все-таки ему удалось не дать ей скучать. Но другую ее руку уселся лорд Грампаунд. Поскольку его внимание больше занимала другая соседка, зрелая матрона, болтавшая без умолку, а также подаваемые блюда, Марианне он не доставил особых хлопот. Во главе стола восседали эрл и ее светлость герцогиня Рутленд, с достойным всяческой похвалы усердием занимавшие друг друга разговором. Чуть дальше Мартин выполнял свой долг, весело болтая с графиней, а в нескольких шагах от них беседовали вполголоса без малейшей неловкости, с непринужденностью старых друзей мисс Морвилл и Тео.

Не успели джентльмены после обеда присоединиться к дамам, как остальные гости начали прибывать один за другим, а музыканты на хорах принялись настраивать инструменты, готовясь заиграть контрданс, которым по обычаю открывали бал. Как ни печально, но в данном случае правила хорошего тона опять-таки не позволили эрлу или его младшему брату встать вместе с мисс Болдервуд во главе танцующих, чтобы вместе с нею открыть бал.

Эта честь по праву принадлежала герцогине, а лорд Улверстон, узнав, что именно он станет кавалером прекрасной Марианны, чуть не запрыгал от радости. Мартин хотел хотя бы на некоторое время оказаться по соседству с девушкой, но ему и тут не повезло. Это счастье выпало на долю добродушной мисс Морвилл, которая сочла его редким невезением. Даже самый предвзятый наблюдатель должен был бы признать, что во время танца между новоиспеченным виконтом и мисс Марианной возникло редкое взаимопонимание. Естественно, не ускользнуло это и от Мартина. Бедняга терпел поистине адские муки, видя, как предмет его страсти так легко пал жертвой обаяния лорда Улверстона.

Но на первую кадриль ее пригласил Жервез. Девушка держалась довольно неплохо, хотя и скованно, так как ей еще никогда не доводилось танцевать иначе, как под руководством приходившего на дом учителя. Марианна страшно боялась спутать замысловатые фигуры и осрамиться навеки, а потому едва ли слышала хотя бы слово из того, что говорил ей эрл, стараясь ободрить смущенную партнершу. Он же, как все и ожидали от офицера, служившего под командой самого герцога Веллингтона, танцевал превосходно, с изяществом и грацией выполняя самые сложные па. Когда же Жервез уверенно повел Марианну в гранроне, девушка не на шутку перепугалась. Чтобы морально поддержать ее, эрл принялся шутливо уверять, что ей недостает лишь практики, чтобы чувствовать себя уверенно, но со временем она, вне всякого сомнения, станет великолепной танцовщицей. Этот неожиданный, но весьма приятный комплимент заставил Марианну согласиться и на следующий с ним танец.