Зов ночной птицы - [20]

Мечта умирала. Ее убивала «та самая женщина». Хотя ее тело удерживали тюремные запоры и толстые стены, ее дух — ее фантом — легко покидал пределы темницы, чтобы плясать и предаваться утехам с нечестивым любовником, чтобы строить все новые козни во зло и на погибель мечте Бидвелла. Изгнание этой гадины в дикий лес не дало бы эффекта; она не раз открыто заявляла, что останется здесь в любом случае и что никакие земные силы не заставят ее покинуть свое обиталище. Не будь Бидвелл законопослушным гражданином, он бы давно уже вздернул ее на виселице, и дело с концом. Но он считал, что преступница должна предстать перед судом — и да поможет Господь тому судье, который будет разбирать это дело.

«Нет, не так, — мрачно подумал Бидвелл. — И да поможет Господь Фаунт-Ройалу».

— Эдвард, — обратился он к своему управляющему, — каково сейчас наше население?

— Вы хотите знать точно? Или по приблизительной оценке?

— Хотя бы приблизительно.

— Около сотни, — сказал Уинстон. — Но это число наверняка уменьшится еще до конца этой недели. Доркас Честер при смерти.

— Да, я знаю. Эта болотная лихорадка скоро заполнит кладбище под завязку.

— Раз уж речь зашла о кладбище… Элис Барроу тоже слегла.

— Элис Барроу? — Бидвелл отвернулся от окна, чтобы взглянуть на собеседника. — Она захворала?

— Этим утром я заглянул по делам к Джону Суэйну, — сказал Уинстон, — и узнал от Кэсс Суэйн, что Элис Барроу жаловалась разным людям на дурные сны о Черном человеке. Эти кошмары настолько ее запугали, что теперь она совсем не встает с постели.

Бидвелл раздраженно фыркнул:

— И при этом разносит свои кошмары по всей округе, как размазывают прогорклое масло по лепешке, да?

— Похоже на то, сэр. Миссис Суэйн сказала мне, что эти сны имеют прямое отношение к кладбищу. Она и сама была так испугана, что не смогла сообщить подробности.

— Господи Иисусе! — произнес Бидвелл, и его обвислые щеки начала заливать краска. — Но ведь Мейсон Барроу вполне разумный человек! Неужели он не может приструнить свою болтливую жену? — Он в два шага приблизился к столу и сердито хлопнул ладонью по его поверхности. — Из-за таких вот глупостей и погибает мой город, Эдвард! Наш город, я хотел сказать. Видит Бог, через полгода он превратится в руины, если эти длинные языки не уймутся!

— Я не хотел вас огорчать, сэр, — сказал Уинстон. — Я лишь пересказал то, что счел нужным довести до вашего сведения.

— Взгляни туда! — Бидвелл махнул рукой в сторону окна, за которым дождевые тучи снова затягивали солнечный просвет. — Пустые дома и голые поля! В прошлом мае здесь было более трехсот жителей! Более трехсот! А сейчас ты говоришь, что нас осталась всего сотня, так?

— Около ста человек, — уточнил Уинстон.

— Пусть так. И скольких еще подтолкнут к бегству россказни Элис Барроу? Черт, я не могу просто сидеть сложа руки в ожидании, когда прибудет судья из Чарльз-Тауна! Но что я могу предпринять, Эдвард?

Лицо Уинстона было мокрым от пота из-за сырости в комнате. Он поправил очки, сдвинув их вверх по переносице.

— Сейчас вы ничего не можете сделать, сэр. Остается только ждать. Нужно соблюсти законные процедуры.

— А какие законы соблюдает этот Черный человек? — Бидвелл уперся руками в стол, наклонился и приблизил к Уинстону столь же потное, побагровевшее лицо. — Какие нормы и правила сдерживают его шлюху? Будь я проклят, если и дальше стану бездельно наблюдать за тем, как все мои вложения в эту землю сводит на нет какой-то потусторонний ублюдок, влезающий со своим дерьмом в людские сны! Да я бы ни за что не преуспел в морской коммерции, если бы отсиживал свой зад в тихом закутке и только трясся, как плаксивая девица! — Последние фразы были произнесены сквозь стиснутые зубы. — Если есть желание, можешь пойти туда со мной. Так или иначе, я намерен положить конец болтовне Элис Барроу!

Он направился к двери, не дожидаясь управляющего, который мигом захлопнул свой гроссбух, вскочил со скамейки и поспешил за Бидвеллом, как преданный мопс за бойцовым бульдогом.

Они спустились на первый этаж посредством сооружения, до сих пор удивлявшего многих жителей Фаунт-Ройала: двухмаршевой лестницы. Правда, ей недоставало перил, поскольку руководивший работами плотник скончался от кровавого поноса еще до завершения строительства. Стены особняка были украшены картинами и гобеленами с английскими пасторальными пейзажами, на которых при ближайшем рассмотрении можно было заметить предательские пятнышки плесени. Белые потолки местами потемнели от сырости, а в затененных нишах лежал россыпью крысиный помет. Громкий топот на лестнице привлек внимание экономки Бидвелла, которая всегда следила за передвижениями своего хозяина. Эмма Неттлз — плечистая, крепко сбитая особа лет тридцати пяти — обладала столь длинным и острым носом при столь массивной нижней челюсти, что одним своим видом могла бы до смерти напугать самого свирепого краснокожего воина. Она встретила мужчин у подножия лестницы в своем обычном одеянии: просторном черном платье, драпирующем ее пышные формы, и накрахмаленном белом чепце, который удерживал в строгом порядке ее безжалостно расчесанные и намасленные темные волосы.