Зов лабиринта, или По касательной - [15]
Посмотрел на нее с подозрением, как если бы вдруг спохватился – а не наплел ли чего лишнего?
– Что похуже? – Попыталась скрыть растерянность небрежным пожатием плеч.
– Ну-у, не знаю. Уж очень это все странно. Как ты там оказалась, на той улице, по которой мы с Филемоном уходили? Жаль Филемона. Хороший он был… И зачем тебе понадобилось парнем выряжаться? Странно, и все тут.
– Странно, – согласилась Ди. – Но я же не виновата в том, что это странно, правда?
– Кто тебя знает, Нира, что у тебя на уме. Ты какая-то дикая. Всегда была. Я, конечно, скажу нашим, как нашел тебя и что ты обеспамятела вдруг, а дальше уже не мое дело. Выпутывайся сама. Вот. Пришли.
Он постучал в дверь приземистого, вытянувшегося кишкой дома. Им открыла заспанная неопрятная старуха – бормотнув что-то неприветливое, она уползла обратно в темный угол, где у нее, видимо, была устроена лежанка. Затворив дверь, Джекоб повел Ди вглубь дома. Они поднялись на второй этаж и долго пробирались по узким длинным коридорам, то и дело натыкаясь в полутьме на груды хлама (а может, и не хлама), чьи-то ноги и шнырявших повсюду кошек. Ди как могла запоминала дорогу, чтобы иметь возможность отступления.
Наконец Джекоб выстучал условный знак на плотно притертой к проему двери и, когда та открылась, втащил вдруг заробевшую Ди внутрь. Здесь горели масляные лампы, было душно и тесно. Окна отсутствовали, либо их чем-то прикрыли. Мужчина с густо заросшим лицом пристально оглядел Ди и без выражения приветствовал ее:
– А, Нира… Явилась. Что это с тобой?
За нее ответил Джекоб, как и обещал:
– Арчер, она вроде того… на память ослабела. Головой, видать, стукнулась. На образину пялилась, как маленькая. Пришлось силой уволакивать.
– С этим потом. О деле говори. Где Филемон?
– Филемон мертв, мир его праху. Образина за нами увязался. Я ушел, Филемон успел только карту мне отдать. Вот.
Он вытащил из-под рубахи пергамен и протянул бородатому. Тот жадно вцепился в добычу и, разворачивая на ходу, перешел в соседнюю комнатушку. Там сидели еще двое подпольщиков.
Ди внезапно стало скучно. Ее предоставили самой себе – видимо, эта непонятная Нира котировалась здесь невысоко. Чем она вообще могла тут заниматься? Дарить за так любовь братьям по оружию? Стряпать, обстирывать? Или что-то из их «общего дела» перепадало и ей?
Джекоб, как был, в одежде и сапогах, растянулся в углу на тюфяке и через пару минут уже прихрапывал. Кажется, скорбеть по Филемону здесь никто не собирался. Ди выбрала местечко почище и поуютней – на груде тряпья у дальней стены – и пристроилась там. Что делать, было непонятно, но, наверное, ломать на этот счет голову не стоило. Как-нибудь все само образуется, решила она, как образовывалось до сих пор. Хотя сейчас это «само» совсем не нравилось ей. Это место и эти люди не вызывали ни симпатии, ни интереса. «Карбонарии, – внутренне морщась, думала Ди. – Революционеры доморощенные. Тайное братство тайной свободы. Которую никто не видел и не увидит. Ее же попросту не существует. Потому и тайная». В принадлежности этих людей этому городу также была какая-то неправильность – как если бы за ними тоже стояла некая внешняя сила, любящая уродство и плодящая его в прогрессии. Только здесь, за спинами «карбонариев» она действовала тоньше, искуснее, скрытнее. Она не запугивала мирный люд уродами с крепкими мышцами. Она просто варила сладкую отраву для массового употребления.
За стенкой вполголоса разговаривали бородатый Арчер и двое его соратников. Ди невольно прислушивалась, собирая просеенные сквозь храп Джекоба кусочки фраз.
– …одновременно… вот здесь, здесь, еще тут и у складов…
– …оповестить… не успеем…
– …удобный случай… завтра вечером… карнавал… другого ждать три месяца…
– …выходы из города будут перекрыты… они знают, что план у нас… Филемон… дьявол, как не вовремя…
– …пятые врата… вот бы отыскать их.
– …бабьи сказки…
– …легенда… дед сказывал… пятые – врата бессмертия… были в каждом из городов Круга…
– …где нынче те города.
– …зачем те, если есть этот…
– …блажь… не мути воду, Северин.
– …карнавал… сигнал…
– …Нира… приглядеть… чудить стала… творится с девкой…
Один из троих подошел к проему и оглядел комнатку, где сидела Ди и сопел Джекоб. Ди притворилась спящей. «Карбонарий» прихлопнул дверь, лишив возможности подслушивать. Нимало не досадуя на это, она свернулась калачиком, укрылась плащом и попыталась собрать разбегающиеся мысли.
«Карбонарии» вызывали зевоту, это во-первых. Ни они ей не нужны, ни она им, получается, тоже – рады будут избавиться. Вопрос лишь в том, насколько радикальным способом – это во-вторых. А в-третьих… в-третьих, она, кажется, снова, становится «никем». Побыла простушкой Нирой – и будет. Надо уносить ноги, покуда вообще жива.
Проба маски – вот что это такое. Первая попытка всмятку. Этому, выходит, тоже надо учиться – приклеивать личину так, чтобы не сваливалась.
Ну и в-четвертых. Карнавал. От упоминания о нем кровь начинала струиться по жилам быстрее, вольнее, веселее. Вот куда ей надо – на карнавал. Выплеснуться вместе с ним на улицы, затеряться в его водоворотах, отдаться на волю безудержной стихии. Раствориться в ней и забыть о себе. Точнее, себя. Ди удивленно проговорила эти два слова вслух: «Забыть себя», вдруг ощутив кровное родство карнавальной стихии и собственного беспамятства. И странно, нелепо подумалось: она хочет избавиться от бремени одного, уйдя с головой в другое – тождественное первому.
1410 год. Только что над Русью пронеслась очередная татарская гроза – разорительное нашествие темника Едигея. К тому же никак не успокоятся суздальско-нижегородские князья, лишенные своих владений: наводят на русские города татар, мстят. Зреет и распря в московском княжеском роду между великим князем Василием I и его братом, удельным звенигородским владетелем Юрием Дмитриевичем. И даже неоязыческая оппозиция в гибнущей Византийской империи решает использовать Русь в своих политических интересах, которые отнюдь не совпадают с планами Москвы по собиранию русских земель.Среди этих сумятиц, заговоров, интриг и кровавых бед в городах Московского княжества работают прославленные иконописцы – монах Андрей Рублёв и Феофан Гречин.
Судьба порой совершает вовсе неожиданные повороты. Молодой ученый Федор Шергин, испытав очередной творческий кризис и полосу неудач, уезжает по совету близких на родину своих предков — на Алтай. Рассчитывая развеяться и отдохнуть, Федор помимо воли оказывается втянутым в круговорот странных событий: ночное покушение в поезде, загадочный попутчик, наконец участие в расследовании сибирской загадки вековой давности, связанной с его легендарным прадедом — белым офицером, участвовавшим в секретной операции по спасению царской семьи, и поиски таинственной алтайской Золотой орды…
Книга «Николай II: Царский подвиг» расскажет детям и взрослым историю жизни последнего русского императора, судьба которого неразрывно связана с трагическими для нашей страны событиями. Для многих людей Николай II был и остаётся загадкой. Кто-то считает его слабовольным и бессердечным, чуть ли не предателем Родины, а кто-то – самоотверженным и милосердным правителем, который ненавидел кровопролитие и делал многое, чтобы улучшить жизнь своего народа. Эта книга в живой, увлекательной форме рассказывает, каким человеком был этот государь.
«Премия имени Н.М.Карамзина ("Карамзинский крест ") вручается за выдающиеся достижения в исторической литературе. Этой премией награждаются произведения, отмеченные позитивным отношением к историческому прошлому и культуре России, уважением к русскому народу и осознанием великой роли христианства в судьбе нашей страны. У народа России должен быть нормальный, умный и содержательный патриотизм».
Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.
Фёдор Фёдорович Ушаков – самый прославленный российский флотоводец. Его называли «морской Суворов», ведь он тоже не знал поражений в боях, хотя провёл не один десяток битв. Именно адмирал Ушаков помог России утвердиться на берегах Чёрного моря. Но славен Фёдор Фёдорович не только своим военным искусством и великими победами. Главнее всего для адмирала Ушакова была христианская вера и Божьи заповеди. Он любил людей, был скор и щедр на помощь, жертвовал всем, что имел, хранил благочестие, а как воин был защитником православного мира.
Однажды к вам в дом приходит кот ниоткуда и прочно, по-хозяйски обосновывается в вашей квартире. И начинают происходить необъяснимые вещи. Не только в квартире, в вашей личной жизни, но и в окружающем мире. Город наводняют привидения, с работы вас выживает ваш собственный цифровой дубликат, люди становятся виртуальным продуктом неизвестных технологий, подозрительно похожих на штучки небезызвестной «Матрицы», и даже бандиты ведут себя крайне эксцентрично, выстраиваясь в очередь на совершенно легальное ограбление банка.
…Порой стюардессе казалось, что автобус вместил всех оставшихся на Земле и везет их в никуда.
Если после смерти вас встречает Кафка, то, возможно, вы были не плохим писателем при жизни… и вы попали в ад.
Главный герой рассказа, Hик, получил от своей девушки с поцелуем черную метку – небольшой чип, делавшей обладателя жертвой, дичью, за которой охотится вся страна. И странное дело, только теперь Hик начал жить.