Зов Бездны - [16]

Аквильская мясорубка

Посреди бескрайнего космоса, в отдалении от распространенных пассажирских маршрутов, в пространстве завис белый силуэт "Вернувшегося". Изредка, когда по нему скользили лучи ближайшей звезды, он вспыхивал жемчужным отливом, а затем вновь погружался во мрак. Габаритные огни были выключены, а большая часть систем переведена в энергосберегающий режим.

Корабль болтался так уже несколько дней в ожидании ответа с Земли. В полутьме и со сниженной выработкой кислорода, чтобы не жечь понапрасну топливо. Неизвестно, когда удастся вновь его пополнить.

За это время пилот успел наладить примитивный контакт с Мурзиком, который оказался представителем вида, считающегося вымершим. На планете Раксан, родине вида Lignum Venandi, был построен планетарный завод по синтезу анамезона – ключевого компонента топлива для светошаговых двигателей. Однако геологоразведка и химическая промышленность слабо вяжутся с хрупкой лесной экосистемой. За половину века Раксан, как и сотни таких же миров до этого, превратился в промышленный центр, а большинство видов животных продолжили жить лишь на страницах Красной Книги. Уравнению господства капитала ни к чему переменные единичных жизней. А согласно базовым правилам математики, лишние элементы уравнения безжалостно сокращаются. Вот и Мурзика вынесло течением мирового прогресса на отмель безвременья. Зато теперь у пилота была эксклюзивная компания. К тому же довольно пушистая.

Ахиллес задремал, в который раз погружаясь в воспоминания юности. Они были тем немногим, чем могла его тешить память по ночам. Ведь всю остальную часть жизни у него безжалостно сожрала навигационная ошибка. Обычно ему снились друзья. Имена некоторых из них всплывали из омута сознания вместе с яркими эпизодами юности. Клеус, жуткий ботан, знавший все дисциплины лучше профессоров, впервые напился в компании Ахиллеса. Повод был весомый – неразделенная любовь к Сароне. Милая Сарона с зеленющими глазами, объект вожделения Клеуса и дюжины других курсантов, вылетела спустя несколько месяцев из Академии за роман с преподавателем. Ее всегда интересовал внешний вид пилотов больше, чем призвание. Драгар, терявший голову от любого косого взгляда и рвавшийся в драку без раздумий. Именно после драки не на жизнь, а насмерть, они с Ахиллесом стали закадычными друзьями. Грезили совместным тандемом, общим кораблем и экспедицией в неизученный космос, ведомые лишь знакомым всем пилотам Зовом Бездны…

Одни воспоминания были яркими, другие же будто поблекли, подобно старой киноленте. Но Ахиллесу оставалось довольствоваться ими и бесконечными мечтами. Мечтами о жизни, которая бесследно прошла без его участия.

Пилот резко проснулся. Его словно окатили из ушата ледяной водой. Напротив его лица, на приборной панели, восседал Мурзик. Когда он увидел, что его спаситель очнулся, то нетерпеливо повел мордой вправо. Ахиллес перевел взгляд на панель связи. Индикатор входящих сообщений раздраженно мигал красным. Это Ульрих ответил с далекой Земли. Удостоверившись, что пилот начал разводить бурную деятельность, Мурзик, в крайней степени довольный, скрылся в спальном модуле корабля.

"Вернувшийся" вынырнул из сонной дремоты, покашлял маневровыми двигателями и сорвался с места. Ахиллес положил руку на рычаг тяги светошагового двигателя и сверился с координатами, которые получил от Ульриха. Старый ученый вывел закономерность инцидентов на станциях. Согласно ей, он предсказал следующую станцию, которая подвергнется неизученному феномену. Пунктом назначения стал имперский аванпост Аквилла. У пилота по спине пробежал противный холод, но на ложные ощущения не было времени. Светлый силуэт корабля сорвался в гиперпространство, оставив позади лишь люминесцирующий след от анамезонного топлива.

На Аквилле было непривычно многолюдно. Даже не так. Скорее, для описания ситуации, нужно упомянуть, что прокладывая себе маршрут через толпу, Ахиллес трижды останавливал себя от того, чтобы прожечь себе проход бластером. Люди толкались, сновали вокруг посадочных площадок и истерично ругались за отдавленные ноги. Какая-то женщина у небольшого пассажирского челнока вопила, что на таком ведре с болтами она никуда не полетит. В ответ, "ведро с болтами" резво захлопнуло шлюзы перед лицом ошалевшей дамочки и направилось к вратам аванпоста. Трехэтажные проклятия пилот челнока не услышал. Чему он навряд ли огорчился.

Вдруг из глубины станции по толпе прокатилась волна. Сквозь многоголосый гам на посадочных площадках стали слышны отдельные крики. Ахиллес присмотрелся к новому источнику шума повнимательнее. Толпа, еще недавно заходившая вглубь аванпоста, начала рваться наружу. Те, кто был поголосистее, вопили, что есть мочи:

– По кораблям! Они здесь! Здесь! Бежим!

И хоть люди рвались сюда с диким отчаянием, они не могли развернуть такую массу народа вспять. Казалось, истошные вопли так и утонут во всеобщем шуме, как вдруг станцию огласила сирена. Все резко замолчали и будто бы уменьшились в размерах. Этот звук был знаком каждому. Когда-то это был сигнал воздушной тревоги. Теперь же он означал, что к Аквилле приближался корабль, который система опознала, как наивысшую опасность.