Зов Аспидной горы. Сказание об Орской яшме - [8]
— Я полюбил тебя ещё в детстве, и буду любить всегда, — сказал и протянул руку.
Брат, увидевший, как они спускаются, взявшись за руки, заметно повеселел. На обратном пути уже он не умолкал. И с удовольствием вслух вспоминал, как Мадали замечательно укрощает диких необъезженных лошадей. Особенно кобылиц. Карлыгаш смотрела на брата и думала: «Как жаль, что я люблю его, и никогда не смогу убить, или, хотя бы, ударить».
Глава 8. Ласточка в неволе
Время весенних заморозков прошло. Настала пора тюльпанов. Жёлтые, красные, они подобно персидскому ковру покрывали степь. В Карлыгаш словно что-то оттаивало, пробивались робкие ростки радости. Она с жадностью вдыхала запах просыпающейся после зимы земли. Впервые за последнее время захотелось запеть. Но тут же вспомнилось: сегодня приедет муж. С сожалением женщина развернула лошадь в сторону аула, пора завершать прогулку.
Мадали ездил к её отцу. Карлыгаш сопровождать мужа не решилась, не захотела бередить старые раны, а вот сейчас подумала, что с удовольствием повидала бы отца, брата, тётушек. Ведь не была у них с конца прошлого лета. Мадали ждал у входа в юрту. Он помог жене спешиться, на мгновенье прижал к себе и отпустил. Карлыгаш улыбнулась и произнесла:
— У меня есть новость, но сначала расскажи ты.
Она слушала, оживлённо задавала вопросы, радовалась хорошим известиям, огорчалась грустным. Неожиданно поняла, муж хочет что-то сказать, но никак не решается. Сердце забилось тревожно, улыбка сползла с лица, губы прошептали: «Что?»
Мадали быстро, словно боясь раздумать, проговорил:
— Сразу после нашей свадьбы к твоему отцу приезжал мастер. Приезжал за тобой. Узнав, что ты замужем просил передать свадебный подарок.
Муж протянул на раскрытой руке серьги из яшмы в серебряной оправе. Лучи солнца заиграли на отполированных камнях. Карлыгаш почувствовала, как кровь отливает от лица. Робко протянула руку за украшением, отдёрнула, снова протянула и, наконец, взяла. Из груди стоном вырвалось:
— Жив… Хвала Всевышнему, жив!
По лицу Мадали пробежала судорога, он вскочил на коня и с места пустил в галоп. Горячий жеребец взвился, норовя сбросить седока, и понёсся в бешеной скачке. «Как после нашей первой ночи», — подумалось Карлыгаш. Тогда она покорно принимала ласки, стараясь не вздрагивать от прикосновений мужа — чужих, неприятных. Ей почти удалось, но в конце не выдержала и горько расплакалась. Мадали полуодетый взлетел на неосёдланного коня и направил его в степь. Вернулись утром: конь весь в мыле, всадник мокрый от пота. Мадали вновь стал спокоен и невозмутим, словно скинул во время скачки где-то в степи свои боль, обиду и злость. Карлыгаш больше не плакала, не вздрагивала от прикосновений и изображала улыбку, когда муж к ней обращался. А он больше не уносился вдаль очертя голову. До сегодняшнего дня.
Ладонь кольнуло. Женщина и не заметила, как сжала в кулаке серёжки. Она надела подарок. Воспоминания, запрятанные глубоко в уголках памяти, нахлынули волной. Стараясь их не расплескать, Карлыгаш на непослушных ногах вошла в юрту, легла на спину и закрыла глаза. Как же она любила наблюдать за работой мастера! Он казался воспетым акынами великаном-кузнецом, кующим чудесный меч для победы над джунгарами. Нет, даже лучше, ведь под его сильными ловкими руками рождалась красота, а твёрдый камень становился податлив, как воск. Эти же руки поднимали её, Карлыгаш, высоко к небу, легко закидывали в седло, обнимали нежно. Как она любила гладить его волосы. Прислонившись к широкой груди, ощущать гулкие удары его сердца. Смотреть в небесные глаза и видеть там своё отражение. Повторять имя: Егор, Егор, Егор. Слушать признания и клятвы. «Нас повенчали матушка Степь и батюшка Яик, на век быть нам друг с дружкой», — говорил мастер. «Наша любовь — полынь и ветер», — смеялась она. «Нет, Ласточка. Полынь горька, ветер переменчив. Любовь наша, как яшма — крепка, надежна, и с годами не потускнеет». Карлыгаш не заметила, как за воспоминаниями задремала, улыбаясь во сне.
Проснулась от ощущения чьего-то взгляда. Открыла глаза. Мадали сидел рядом. Карлыгаш тоже села и немного виновато посмотрела на мужа. Он горько усмехнулся и заговорил:
— Ещё в детстве я слышал: возьмёшь в руки песок: просыплется сквозь пальцы, воду — прольётся, а ласточка вырвется и улетит. Если же удерживать, можно поломать крылья. Я не хочу ломать тебе крылья. Нет, не хочу. Карлыгаш, завтра я трижды при всех произнесу, что ты мне не жена и отпущу тебя к твоему мастеру. Твой брат говорил, никто лучше меня не укрощает лошадей. Но это лошади, а ласточку мне не приручить.
Карлыгаш с удивлением посмотрела на мужа, не думала, что его любовь так велика. Постепенно доходил смысл сказанных слов. Перед глазами возник мастер, счастливо улыбающийся, готовый заключить её в объятья.
— Ты действительно меня отпускаешь? — переспросила она Мадали.
Муж кивнул и спросил:
— У тебя тоже была новость. Или это уже не важно?
Карлыгаш словно водой ледяной облили. Как она могла забыть? Как?
— Мадали, если позволишь, я останусь. У нас с тобой будет ребёнок, — сказала она и закрыла лицо руками. И тут же оказалась в крепких объятьях мужа.
Империя под угрозой! Оракул предсказывает нашествие нечисти. Как справиться с бедой «малой кровью»? Просто, если эта кровь — чужая. В разные миры отправляются ловчие, набрать рекрутов в Иномирный легион. Этот легион и должен принять на себя основной удар. Из диких, лишенных магии миров рекрутов забирают, не спрашивая согласия. Одним из таких миров становится Земля. Жертвы намечены, ловчая сеть приготовлена, вот только с самого начала все идет не так. Легион, смирно! На попаданцев с Земли равняйсь! Обложка от Екатерины Кругловой.
Светлые эльфы никогда не нарушают своих клятв. Ещё мальчишкой Кайден встречает свою избранную: человеческую девушку Эйну. Он приносит клятву верности и обещает ждать и любить её всю жизнь, как когда-то ждал и любил Повелитель драконов принцессу-воина. Боги принимают эту клятву, как и вторую — стать одним из лучших воинов Дуатерры. Идут годы. Кайден верен своим двум клятвам, но сможет ли он дать третью — у алтаря? Сумеет ли Эйна переступить через разницу в возрасте и увидеть мужчину в том, кого столько времени считала чуть ли не младшим братом?
Антон Фридман — путешественник во времени. Однажды он самонадеянно решил, что готов сразиться со страшным врагом, машиной, которая лишила человечество права выбора, и потерял всех, кого любил. Теперь, постоянно возвращаясь на шаг назад, он пытается все исправить, починить свою жизнь. Умирает, оживает и снова умирает, чтобы опять ожить и попытаться сделать, как было. Только вот… как было?
Некоторым кажется, что прошлое ушло. Нет! Оно рядом с нами, и оно не любит, когда о нём забывают…
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.