Зорро - [35]

— Я вижу, вы не привыкли пользоваться чьими бы то ни было услугами, сеньор, — сказал дон Росендо, подвигая к себе бутылку, — но все же позвольте мне откупорить этот дружеский штоф и наполнить бокалы в честь нашего знакомства!

— Я не имею обыкновения причинять беспокойство заботой о своей персоне, — учтиво ответил дон Диего, — но препятствовать выражениям прекрасных чувств также не в моих правилах!

«Вот уж кому в цирке выступать, так это тебе, приятель», — подумал дон Росендо, рукояткой ножа скалывая сургуч с бутылочного горлышка. Когда из-под лаковой бурой шапочки показалась пробка, дон Росендо вышиб ее ударом кулака о донышко бутылки и до половины наполнил стаканы прозрачной жидкостью темно-медового цвета.

— Я вас не задерживаю? — учтиво поинтересовался дон Диего, после того как они молча опорожнили свои стаканы в память дона Лусеро.

— Не то чтобы да, но… — уклончиво заговорил дон Росендо, прислушиваясь к площадному шуму.

— Я понял! — с готовностью подхватил дон Диего. — Вы хотели бы взглянуть на это увлекательное зрелище, единственное развлечение в этих, в общем-то, скучных местах?..

— Да-да, конечно, я так мало знаю здешние обычаи, жизнь простых людей, — согласно кивнул дон Росендо, — их печали, радости!

— Я не думаю, что их чувства существенно отличаются от наших с вами, — усмехнулся дон Диего, указывая на стаканы, вновь наполненные его учтивым собеседником. — И для того, чтобы в этом убедиться, достаточно подняться на крышу… Не пройдет и нескольких мгновений, как вы совершенно уподобитесь этой почтенной кофейной сеньоре!

И дон Диего с лукавой усмешкой кивнул в сторону Розины, замершей перед щелью, как курица, околдованная меловой чертой, прочерченной перед ее носом.

— С превеликим удовольствием! — воскликнул дон Росендо, с нетерпением ожидавший подходящего повода, чтобы покинуть унылые стены кабака.

— В таком случае, прошу!

Лицо дона Диего вновь озарила ослепительная улыбка, он легко соскочил с табурета и, не выпуская из руки стакана, широким жестом указал в сторону щита, отделяющего сумеречный покой зала от знойного буйства площади. Дон Росендо также спрыгнул на пол и с недоумением посмотрел на исполосованный пыльными солнечными щелями щит.

— Чего вы ждете, сеньор Росендо? — громко, перекрыв очередной взрыв трибун, воскликнул дон Диего. — Я же сказал: прошу!

— Но отчего бы нам не воспользоваться обыкновенным путем? — осторожно поинтересовался дон Росендо, указывая на дверь за стойкой бара.

— Как вам будет угодно! — передернул плечами дон Диего. — Что же касается меня, то я даже на миг не хотел бы оказаться по ту сторону стойки, дабы не уподобляться содержателю этого почтенного заведения! И не потому, что я имею что-то против него, отнюдь, просто я считаю, что в этой жизни каждый должен занимать свое место и не покушаться на чужое!

— Я полностью разделяю ваше мнение, сеньор, но… — нерешительно заговорил дон Росендо.

— Что «но»? — перебил дон Диего, насмешливо глядя на него.

— Каким образом вы собираетесь попасть на эти так называемые трибуны? — спросил дон Росендо, указывая пальцем в потолок, дрожащий от бешеного топота бесчисленных сапог.

— Нет ничего проще, сеньор! — воскликнул дон Диего. — Я предпочитаю самый короткий путь!

Сказав это, он повернулся к дону Росендо спиной, решительными шагами подошел к щиту и слегка похлопал ладонью по широкой спине Розины.

— Сеньоры желают еще виски? — живо отозвалась мулатка, обернувшись к нему.

— Нет-нет, Розина, не беспокойся! — остановил ее порыв дон Диего.

— Может быть, сеньоры желают… — вновь попробовала угадать его мысль услужливая Розина.

— Посмотреть, что же там такое творится, — подсказал дон Диего, указывая на щит, — отчего стоит такой гвалт, словно в Комале случилось землетрясение?

— Я думаю, что если сеньор сам попробует сесть на необъезженную трехлетку, землетрясение покажется ему воскресной прогулкой на шотландском пони! — захохотала мулатка, обнажив крупные жемчужные зубы.

— Блестящая идея! Вы не находите? — воскликнул дон Диего, оборачиваясь к дону Росендо.

— Нахожу, — насмешливо процедил тот, предвкушая очередной трюк своего эксцентричного приятеля.

— Тогда не будем медлить, вперед!

С этими словами дон Диего подскочил к щиту и ударом ноги опрокинул его в густые клубы площадной пыли. Дверной проем открылся, и глазам дона Росендо предстала следующая картина: окружающие крыши были плотно, как маисовые початки, забиты кружками всевозможных сомбреро, прыгавших и метавшихся подобно пузырям на поверхности котла с кипящей смолой. Причиной всего этого безумия был вороной жеребец, скачущий посреди площади, как дельфин, брошенный на огромную раскаленную сковородку. Его копыта уже успели взбить в воздух столь густую пелену пыли, что она совершенно закрыла ноги скакуна, оставив взору дона Росендо лишь бешено изгибающуюся спину и седока, который то проваливался в яму между холкой и крупом, то взлетал над седлом тряпичной куклой. Порой жеребец вставал на дыбы и едва не опрокидывался на спину, грозя раздавить цепкого наездника, но тот каждый раз успевал так сильно дернуть за узду, что конь вновь обрушивался в пыль, разбрасывая по сторонам рваные хлопья пены.