Зоопарк диковин нашей планеты - [25]

Он решил последовать за стадом, следы привели его к крошечному оазису. Ожер осторожно приблизился к кустарнику и… почти лицом к лицу столкнулся с невысоким, чуть выше полутора метров ростом, юношей, скорее мальчиком, светлокожим и загорелым, с длинными прямыми прядями черных волос. От неожиданности юноша застыл на месте, а затем одним прыжком метнулся в заросли.

Ожер разбил палатку близ оазиса и провел там около десяти дней. За это время он видел юношу-газель несколько раз. Поигрывая на крошечной арабской свирельке, он сумел пробудить у него интерес к себе, хотя тот никак не мог избавиться от настороженности и держался от ученого на почтительном расстоянии. Он заметил, что между юношей и газелями существовала какая-то система взаимосвязи, состоящая из знаков и односложных звуков.

Однако время шло, пищевые запасы путешественника стали иссякать. Ожеру пришлось свернуть лагерь.

Сколько вопросов сразу возникает под впечатлением такого сообщения! Как бы хотелось расспросить Ожера, не заметил ли он волос на теле? Восхититься примененной приманкой-свирелью. Уточнить знаки и звуки. Не обязательно «натягивать» встреченное на привычные нам характеристики. Но если это человек, воспитанный газелями, то это тоже может иметь прямое отношение к исследованиям становления человека и представляет значительную ценность.

Европа — мощные руины человеческих знаний и представлений о нашем герое. Как верно полагал Б. Ф. Поршнев, размышляя о Европе, уместно начать с Греции и Рима. Ибо античные боги появились не на голом месте и тесто, из которого они вылеплены, было замешено на тех еще дрожжах! Поршнев первый счел их персонифицированными духами, населявшими в реалии поля, леса, рощи, все места у воды. В какой-то прекрасный миг, момент вдохновения из всех юнон, аполлонов, гераклов вдруг мощной волной человеческого интеллекта были рождены Юнона, Аполлон, Геракл. Общим же остались имена фавнов, сатиров, панов, сильванов, нимф. Их считали видимыми, но почти неуловимыми и… смертными.

Одним словом, они все же нелюди в самом низменном смысле слова. Эту тему наиболее полно в устных докладах охватил нынешний руководитель семинара по изучению реликтового гоминоида в Москве Д. Ю. Баянов.

О европейском зверочеловеке Б. Ф. Поршнев писал: «Да, средневековье знало его и сохранило нам немало памятных замет. Один из очагов — земли по Дунаю, издревле получившие даже имя Паннония, как страна, обильная панами. Долго сохранялись реликты в Альпах и в прилегающих массивах лесов. А изучение фольклора и преданий Северной Европы от Прибалтики и Скандинавии до Ирландии и Исландии говорит за то, что и здесь люди долго знали их в натуре, а потом в течение многих поколений перемалывали дошедшие сведения на жерновах сказок — странной потребности средневекового ума создать антитезу человеку».

Совсем недавно наш читатель (наконец-то) ознакомился с двадцатой частью такого же наследия Дж. Дж. Фрейзера, что дает надежду…

Как далеки все эти боги, полубоги, зарытые в фольклорные нагромождения. И неясные, смутные, то узнаваемые, то вовсе нелепые фигуры… И вдруг в русской рукописи XVII века находим: «В Польше недавне у короля Яна III был мишка-человек, в лесу пойман… не глаголящий ничего, но только ревущу, косматый весь, на древо восходящ… а. понеже знаки являлись в нем разума и души человеческой, крещен бысть». Назван он был с приставкой Умишка, предположительно потому, что от охотников пыталась его отбить медведица. Но и волосатость сыграла роль. В 1661 году группа литовских загонщиков выгнала на охотников нескольких медведей, среди которых был и дикий человек. Он был лишен средств человеческого общения. Его удалось лишь приучить к несложным кухонным работам.

Уйдя с затоптанных троп перенаселенной срединной Европы, можно было бы подняться по меридиану вверх и выйти в Скандинавию. Думаю все же, что рассмотрим ее, включив в понятие «север» для старта и дальнейшей пробежки по северу — через Кольский полуостров, Межозерье (то есть то углубляясь в материк, то подходя к берегу моря). Западную и Восточную Сибирь, Якутию до Чукотки.

Тогда представим, что перед нами Карпаты. А далее Украина и Белоруссия. Здесь все меняется. Хотя больше фольклора, больше язычества, но есть и живые недавние рассказы. Главное же — четкое представление, о чем идет речь. Белоруссия с ее еще недавним царственным болотным миром, высушенным и сейчас пока не до самого конца, несет воспоминания о всяческих болотных и русалочьих формах.

Карпаты, Западная Украина — закрытый самобытный мир, полный эзотерических явлений, которые конечно же формируют взаимоотношения народа с нашим героем. В силу исторических обстоятельств этот мир вряд ли будет в ближайшее время высветлен для наших знаний. Сколько себя помню, столько слышу о гуцульских и западно-украинских лесных страхах. Не то чтобы кто-то погибал необъяснимо. Но есть понимание, запреты, обереги, и как нигде здесь еще витает привкус тайны.

Лучше всего я знаю Украину, ибо это мой родной край. И какой же русский… не вспомнит прежде всего настоящую художественную литературу. Ее художественность не мешает мне видеть в сюжетах и описаниях то подлинное, что привнесено из народной жизни. Не думаю, чтобы это было ясно только мне. Достаточно почитать, например, такого хранителя национального украинского начала в высоком значении этого слова, как Михаил Коцюбинский, писатель рубежа XIX—XX веков.