Зона зла - [17]

- Не переживай, академик, это не от тебя.

- Может, мне лучше уйти?

- Нет уж, давай договорим.

Демин не сдавался:

- Все и так ясно.

- Ей-Богу, академик, доведешь меня до греха.

В словах Рожкова послышалось нечто, что заставило Демина смириться:

- Молчу, товарищ полковник.

- Ты вот считаешь, что я тебя готов попереть, если следовать твоему определению.

Верно? Ладно, попрем. Теперь пойдем дальше.

Твое место окажется не занятым. Мне скажут: ищи людей, комплектуй штаты. А где я стану брать честных толковых работников?

- Значит, я толковый?

- Нет, ты бестолковый, но честный. Пойдем еще дальше. Тот товарищ, который над твоей макушкой гирьку повесил, сам на место инспектора ГАИ не пойдет. Пример нам не покажет. Он руководит в иных масштабах. И что мы получим в итоге? Молчишь, Демин? То-то.

- А что я могу сказать?

- Скажи хотя бы: вот полковник сидит и рассуждает мудро, по-государственному. Я одобряю, когда меня хвалят. Глас народа, знаешь ли...

Демин смекнул, что грозу проносит, и повеселел. Это не ускользнуло от внимания полковника.

- Заулыбался? Зря. Мне приказано из ГАИ тебя вытурить. Понял? И я обязан это сделать.

Демин вновь повесил голову.

- Что же ты скис? Я нашел тебе место, где твои новые благодетели искать строптивого инспектора не станут. Пойдешь в специальное подразделение?

Демин смотрел на Рожкова и не знал, что ответить. Однако с этой минуты в официальном лице, в бюрократе он вдруг увидел чего не замечал раньше: доброту, скрытую маской безразличия, причастность к человеческим страданиям, которую дают людям болезни, умение защищать своих, тех, для кого он является отцом-командиром.

- Пойду.

- Вот и ладно. Явишься к полковнику Трубину. Я ему позвоню. Держи адрес...

Так Демин вышел на очередной виток жизни, чтобы идти дальше и спотыкаться уже на других путях.

Полковник Трубин пришел в милицию переводом из армейского спецназа. Он начинал новый этап борьбы с преступностью, которая все больше приобретала черты хорошо отлаженной боевой организации. Противостоять ей теперь могли не милиционеры-одиночки, а специализированные, хорошо обученные подразделения.

Опыта подготовки таких бойцов и отработанной тактики действий у милиции пока не имелось, и Трубин начинал с нуля.

Собирать команду он стал с отбора людей.

Демин явился к нему в числе первых.

Трубин, спокойный, уравновешенный человек с задумчивыми глазами и негромким голосом, беседовал с Деминым долго и обстоятельно. Выяснил все о его армейской службе, грустно покачал головой, когда слушал рассказ о событиях, сломавших карьеру требовательного гаишника, и лишь потом заговорил о главном:

- Мне бы, Юрий Петрович, не хотелось заманивать вас в свою команду. Подумайте, взвесьте все. Недельки две вам на это хватит?

Демин удивился. Такого срока на принятие решения ему еще никогда не давали. Тем более он привык действовать без колебаний: коли надо, значит вперед!

- Мне казалось, товарищ полковник, что согласие я уже дал.

- Верно, но может статься, что вы сами же потом и раскаетесь. Все же не на перекрестке стоять. Каждый вызов будет выездом на войну.

- Знаю. К этому я готов.

- Не торопитесь. - Трубин, казалось, поставил целью отговорить Демина, заставить его отказаться от своего решения. - У этой войны куда больше поганых сторон, чем может показаться на первый взгляд.

- Война есть война. - Демин бодрился.

Он не хотел выдать командиру своих колебаний, чтобы тот ни в малой мере не усомнился в смелости нового подчиненного.

Трубин посмотрел на Демина долгим изучающим взглядом. Ему хотелось понять, насколько искренен в своих рассуждениях лейтенант. Если это обычное бодрячество - оно пройдет само по себе. Если проявление глупости, неспособности видеть и понимать правду - уже другое. Человек, который принимается за дело с завязанными глазами, быстро разочаровывается и пугается, едва повязка спадает.

- Вы так думаете?

Демин пожал плечами. Трубин усмехнулся.

- Давайте рассуждать. На войне и у вас, и у противника одинаковые права на выстрел.

Кто первым пальнет, тот и выиграл. На войне с автоматом в руках можно смолить налево и направо, если хочешь нагнать на противника страху. У нас таких прав нет. Стрелять первыми на поражение нам не позволено. Палить очередями для устрашения - значит, нагонять шухер на весь город. Короче, мы все время над провалом. Переходить его можно только по узкому мостику, который нам оставляет закон.

Шаг вправо, шаг влево - и сразу поднимется шум. Пузатые чины, которые ни разу не бывали в деле, но знают законы, станут судить-рядить. Может, разборки и обойдутся, но нервов потянут изрядно.

Демин был сбит с толку.

- Не понимаю, товарищ полковник, мне что, не давать согласия?

Глаза Трубина хитро заискрились. Он взял со стола коробку с трубочным табаком "Золотое руно", открыл крышку, понюхал.

- Не думал, что ты сдашься так скоро.

На "ты" он перешел быстро и незаметно.

- Я не сдался, но вы...

- Я обрисовал то, что ждет тебя и всех нас на самом деле. Без слов о том, что наша служба нужна обществу, каким почетом она будет окружена. Об этом тебе расскажут другие. У нас проповедников хватает. Только ты им особенно не верь. Никаким почетом мы не будем окружены, и все, что станем делать, ляжет на наш страх и риск.