Зона номер три - [65]

— Какие у тебя доказательства, что Гурко похищен Большаковым?

Сергей Петрович привел доказательства: показания Тамары Юрьевны и оперативную разработку Козырькова. При упоминании имени Козырькова генерал оживился:

— Это не тот ли полковник?..

— Тот самый, Иван Романович. Другого такого и нет.

— Он знаком с Гурко?

— Шапочно. Это имеет какое-нибудь значение?

— Огромное, майор. Ты же дружишь с Олегом?

— Он мне брат, — просто ответил Сергей Петрович.

— И что ты предлагаешь, чтобы помочь своему брату?

Услышал он то, что ожидал.

— Штурм, — сказал Сергей Петрович. — Что же еще? Поместье хорошо укреплено, но подходы есть. Я произвел предварительную рекогносцировку. Понадобится полусотня наших ребят. Парочка вертолетов. Ничего особенного. Козырьков отрабатывает детали.

— То есть войсковая операция?

Литовцев опустил глаза. От прямого ответа уклонился.

— Там что-то вроде полуострова. Все нашпиговано сверхчувствительной техникой. И все же Гурко не нашел возможности выйти на связь. Это подозрительно, Иван Романович.

— Подозрительно другое, — генерал налил себе заварки, добавил кипятка из самовара. Положил в рот кусочек шоколада. — Ты, Сережа, насколько я понимаю, в настоящее время являешься директором процветающего концерна «Русский транзит»? Это так?

— Так точно, товарищ генерал.

— Но с какой-то стати очутился без всякого вызова у меня на даче. Зачем? Оказывается, чтобы обсудить дикий проект захвата частной собственности уважаемого, приближенного к правительственным кругам миллионера. Вот что подозрительно, ты не находишь?

К выволочке Литовцев был готов и даже удивлялся, что генерал так долго медлил. Без выволочки ни одна их встреча не обходилась. Он сразу почувствовал себя увереннее. Выволочка означала, что хотя генерал недоволен им и не доверяет ему, но все же не вычеркнул из негласного элитарного агентурного списка, в сущности, для Сергея Петровича, как для профессионала, только это и было важным.

— Можно обойтись без вертолетов, — пробурчал он.

Мимо беседки, волоча на спине электропилу «Дружба», продефилировал садовник — рослый мужчина лет сорока, с неопрятной седой бородой, одетый в темно-синий рабочий халат. Где-то его раньше Литовцев видел, но не смог вспомнить — где. Садовник заметно приволакивал правую ногу, но и это не помогло Сергею Петровичу вспомнить. Афган? Караульная служба?

— В нынешней молодежи меня больше всего поражает ее какая-то узколобость, какая-то чудовищная одномерность, — поделился генерал сокровенным размышлением. — Козырьков тоже еще тот типчик. Сбежал на вольные хлеба, можно сказать, Дезертировал в самый ответственный период, и теперь, выходит, бесится с жиру. Или ты на него дурно влияешь, майор? Прежде ему в голову бы не пришло участвовать в подобной затее… Кстати, почему ты так уверен, что Гурко ждет не дождется вашей помощи? То есть именно штурма?

— Есть другой вариант, — Сергей Петрович упорно разглядывал темное пятнышко на румяном яблоке. Похоже, внутри яблока сидел червяк. — Но вы не дадите санкции, верно?

— Конечно, не дам. Вы что, второй вариант то: разрабатываете с Козырьковым?

— Второй вариант я разрабатываю один, — гордо признался Сергей Петрович.

Садовник пошел обратно мимо клумбы, но без пилы «Дружба».

— И сколько же людей ты готов переколотить за своего брата Гурко?

— Да хоть всю эту сволочь передавлю.

— Но толку не будет.

— Да, толку не будет. Вы, как всегда, правы, Иван Романович. Это какая-то самовоспроизводящаяся грибница. Но что же делать?

На сей раз вопрос был задан явно с философским уклоном, и генерал одобрительно кивнул.

— Погодить надобно, — ответил словами любимого классика.

Наконец-то Литовцев вскинул голову, и в его глазах генерал увидел поразившее его слепое, светлое бешенство.

— Сколько можно годить, Иван Романович? Мы все годим, а они все срут. Уже на улице от вони не продыхнуть. Да если с Олегом что-то случится…

Самуилов предостерегающе вскинул руку.

— Не наглей, майор!.. Ладно, возвращайся в свой «Транзит», я на досуге подумаю. Понадобишься, позову. Козырькову поклон. Очень обидно, что он деградировал до этих ваших штурмов на вертолетах.

Напоследок Сергей Петрович еще разок надерзил:

— Он, слава Богу, в нашей конторе больше не служит.

Но и тут генерал дал ему укорот:

— Именно у нас он и служит, Сережа. Если заблуждается на этот счет, я ему живо напомню.

…Савелий рано утром пробудился, часов в пять, и будто не спал. Со стен от труб сочится сырость, тараканы носятся как угорелые, крысы попискивают — и вся любезная троица расположилась на ящиках: бомж Евлампий, проститутка Люба и милиционер Володя. Когда с ночи ложился, их никого не было. На газетке хлеб, консервы, помидоры и заветные бутылки — одна полная, другая наполовину порожняя. Видно, только что взялись похмеляться. Савелий удивился, что не слышал, как они появились. Знакомство со столицей крепко оглоушило.

— Доброго утречка, Савелий Васильевич, — улыбнулся ему милиционер Володя. — Вот шел с дежурства, заглянул проведать, как вы тут устроились.

— Лучше не бывает, — поблагодарил Савелий. Люба вскочила, подала ему стакан и бутерброд с килькой.

— Примите, Савелий Васильевич. Натощак самое полезное.