Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову - [22]

– Ну что, студентики? – сказал он, ехидно улыбаясь. – Ничего странного не видели?

Теперь парни узнали его – этот старик приходил вчера на поле, спрашивал что-то про дохлую скотину. Но имя его вспомнил один Димка Юреев.

– Степан Михайлович! Там! Эти! – Димка задыхался. – Они Борисыча нашего убили!

– Точно убили? – посерьезнев, спокойно спросил старик. – Значит, и он скоро встанет.

– Да что происходит?! – вскричал Иван Панин. – Что тут у вас творится?!

– А ты разве не видишь? – Степан Михайлович прищурился. – У нас тут мертвые ходят. – Он встряхнул плащ, отжал картуз. Из подвязанной к поясу кожаной петли вытащил здоровенный нож и положил его на стол. Не торопясь, перезарядил двустволку.

Оторопевшие студенты молча следили за каждым его движением.

– Вы шутите, да? – не выдержал Димка Юреев. – Они просто пьяные? Не соображают ничего?

– Это не смешно, дед! – возмутился Серега Цаплин.

– А и не смейтесь, – разрешил старик и сел на табурет, широко расставив ноги и устроив ружье на коленях. – Вы слушайте сюда, ребятки, хотя времени для разговоров у нас, как бы, уже нет. – Он покряхтел, покашлял, цепко оглядывая собирающихся вокруг парней и девчат, перепуганных, иззябших.

Где-то в темных глубинах барака со звоном разлетелось оконное стекло – возможно, последнее во всем доме. Запертая дверь ходила ходуном, лязгал кованый крюк, гремели расшатанные петли, а в щели прихлопа застряли чьи-то толстые серые пальцы, похожие на жирных червей.

– Это покойнички, – спокойно и почти даже ласково сказал дед Степан Михайлович. – Они где-то тут рядом померли, а потом встали и пошли. Ума теперь у них не больше, чем у какого-нибудь зверя. А правильней сказать, что нет совсем. Но вот сила у них, как бы, звериная, и не смотри, что они такие неповоротливые. Если доберутся, навалятся да вцепятся – не вырвешься.

– Так не бывает, – шепнула бледными губами Марина Хадасевич.

– Не бывает, – согласно кивнул Степан Михайлович. – Но у нас случается. Земля тут, как бы, особенная. Картошку-то видели нашу? Дюжина штук – и ведро с горкой. А ведь мы ни удобрений, ни торфу, ни навозу не завозим – земля сама так родит. У нас бывает – воткнешь в землю прут сухой, а через три дня глядишь – он корешки пустил и веточки выбросил. Чудо? Ан нет – не чудо, а земли особенное научное свойство. Его изучать даже пытались, но не поняли ничего. Не доросла еще наука.

– Чертовщина, – буркнул Коля Карнаухов.

– Может, и так, – кивнул Степан Михайлович. – Жил у нас поп один, вот он тоже все про бесовщину говорил. Мол, капище у нас тут прежде было, кровью сильно политое. Только думается мне, что капище здесь не просто так появилось. Земля всегда тут такой была, и в незапамятные времена, вот ее и задабривали кровью. И кладбищ в округе нашей сроду не было, своих покойничков мы за пятнадцать километров возим хоронить. Ну а кур там, или кошек, или собак жжем, чтоб они уже не встали.

– Это что же получается? – пробормотал Коля Карнаухов, вспоминая и страшный коровий глаз, и ожившую в Маринкином сапоге мышь. – Выходит, от вашей земли любая дохлятина оживает?

– Ну, не любая, – пожал плечами Степан Михайлович, – а только та, что в хорошей, как бы, сохранности. Да и не всегда это случается. Тут то ли звезды как складываются, то ли погода как влияет, то ли воды грунтовые – за тыщи лет никто не разобрался, ну и мы разобраться не надеемся. Бывает, весь год получается спокойный. А бывает, что через месяц – то лиса дохлая собаку загрызет, то мертвый лось из леса выйдет, то околевшая овца старуху покусает. Ну, мыши там, лягушки – это все мелочи, они сами друг дружку подъедают.

– Да как же вы тут живете? – ужаснулась Света Горина.

– А неплохо живем, – хмыкнул Степан Михайлович, озабоченно поглядывая то на дверь, то на окошки. – Картоху-то нашу видела? То-то и оно!

Старик встал, накинул плащ, расправил картуз.

– Заболтали вы меня. А ведь я не разговоры говорить шел, а по делу.

Он вдруг ловким быстрым движением подхватил ружье и широко шагнул вперед – почти прыгнул. Никто понять ничего не успел, а Степан Михайлович уже взвел курки, вскинул двустволку к плечу.

Из кухни на веранду вывалилась черная фигура, заурчала утробно, мутными глазами вперившись в тесную компанию живых людей. Марина Хадасевич взвизгнула, подскочила и, потеряв сознание, опрокинулась навзничь – Вовка Демин едва успел ее подхватить.

Двустволка плюнула огнем – и половина головы ходячего покойника выплеснулась на стену веранды. Мертвец упал; его левая нога дергалась еще секунд сорок – все только на нее и смотрели. А потом Димку Юреева вырвало прямо на «Малую землю».

– Я вам жизни спас, – сказал Степан Михайлович, переламывая ружье и длинным желтым ногтем выковыривая из стволов горячие гильзы. – А долг как бы платежом красен. – Он перезарядил двустволку, заглянул на кухню – там все вроде бы пока было тихо, только в разбитых окнах ворочались от ветра отяжелевшие мокрые занавески.

– Деревню надо вычистить, – сказал Степан Михайлович, возвращаясь на веранду. – А одному мне управиться будет непросто. И рассвета ждать нельзя – за ночь покойничков может прибавиться. – Он подобрал с пола брошенное одеяло, накрыл им подстреленного мертвяка. – Так что, ребята, беру вас сегодня в подмогу. Многого не прошу, но хотя бы свет мне подержите, да молодыми глазами вокруг поглядите – и то, как бы, большая польза получится… Ну? Что скажете?..