Золотые вёсла времени, или «Уйди-уйди» - [16]
— Как живешь, Нина?
— Хорошо, — сказала она спокойно.
— Какие планы? Нина задумалась.
Я знал, что она ответит через минуту, и не торопил ее.
Не снимая ладони с моего плеча, Нина сказала:
— Через два года я выйду замуж. У меня жених есть.
— Не надо! — крикнул я беззвучно. Я знал этого франтоватого жениха. Брак будет не самый удачный.
Но не стал ничего пророчить: Нина все равно бы меня не послушалась.
Оглянулся на своих, крикнул:
— Алена, Кир, почему вы не танцуете? Гусевы, я вас просто не узнаю!
Алена и Кир с Гусевыми вошли в общий круг. Лена-полено бурно хохотала где-то рядом, наслаждаясь неожиданно вернувшейся молодостью.
Ветер сменил скучную пластинку на бодрую, и мои плясуны «дали» молодежный танец. Все так и уставились на них; никто до сих пор не видел, как можно красиво и индивидуально танцевать, сопровождая ритм разнообразными движениями,
а не просто хватать партнершу «за клешню» и за талию и шептать ей при этом всякие глупости в ухо. Можно вот так: как Алена и Кир — на расстоянии и вместе.
И тут кто-то из моих друзей запел под Утесова:
После слов: «Что-то я тебя, корова, толком не пойму» — раздалось дружное: — Му-у-у…
Захваченная всеобщим легкомыслием Алена созорничала. Прокричала в ночь голосом Аллы Пугачевой песню из ее репертуара:
Сначала все словно онемели, потом опомнились, засмеялись, грянули хором:
А моя-то Пугачиха стоит довольная в окружении Гусевых и других поклонников из сорок седьмого. Я хотел было крикнуть: «Алена, ты что это?» Но передумал. К Алене подошла Нина, попросила: «Повтори, пожалуйста. Я что-то этого номера не знаю…»
Что дальше пел трудяга-патефон?
Помню ликующий, распахнутый мир в песнях Орловой:
Радость-то поет, как скворец, а мне почему-то грустно.
— Грустить не надо… — произнесла шутливо Нина, проходя мимо меня.
— Это пройдет, — ответил я совсем взрослым тоном. — Ностальгия. Ретро…
Она взглянула на меня незащищенно. Мы танцевали с ней последний свой танец.
— Знаешь, — сказал я, заглядывая в Нинины глаза из будущего, — ты станешь хорошей эстрадной певицей, а я — на самом деле — писателем. И мы больше не увидимся.
— Почему? — Она удивилась. Ей дано было заглянуть только на два года вперед.
— Спой, Нина! — попросил я.
Она согласилась. И, едва умолк Утесов, зазвучал над лесом звонкий девичий голос.
Она спела одну строфу. Никто не двинулся с места, не заговорил. Тишина опустилась на поляну. Все замерли, как на старом снимке. Вот он, в памяти и на самом деле: группка застывших в танце юных дачников, патефон на большущем пне, колонны сосен, фонарь луны.
Я просигналил Ветру:
— Собраться всем вместе!
Мы встретились под сосной, озаренной лунным фонарем. С трудом вырвали из круга танцующих Лену-полено. Даже в темноте было видно, какая у нее физиономия.
— Как хорошо, братцы-кролики! Кир, это ты? — тараторила она. — Ветер, почему ты печален? Писатель, успокойся! Алена, прими мои извинения. — И добавила: — Я готова. Я, братцы-кролики, счастлива…
Алена не удержалась, чмокнула тетку в щеку.
— Вот такой я тебя люблю!
Когда мы проникали сквозь толстенную сосну, в середину ее ствола, раздался жизнерадостный голос Лены:
— Как его? Гаврош? А-а, Гаврик! Наверное, он заждался нас в своем ящике.
Слава богу, за вечер хоть одна судьба была решена.
Суд памяти
Я тайно вызвал Кира во двор.
— Мне нужно на один час в сорок четвертый. 21 октября. Это важно.
— Мы вдвоем? — спросил Кир.
— Вдвоем. Там идет суд над убийцей.
— Понял, — ответил Кир. — Делай, как я. Я положил ему руки на плечи.
Точно помню эту дату:21 октября меня вызвали в суд в качестве свидетеля. В суде я никогда не был, не знал, что там говорят, и Лехины коньки не взял из-под лестницы. Карлуша признался в двух убийствах — девушки и старика, а убийство Лени Манина отрицал. Сейчас, именно сейчас, я исправлю ошибку.
Мы оказались с Киром в нашем дворе. Двор был пуст, уныл. На небе висели свинцовые тучи. Я нырнул в парадное, достал из тайника под лестницей коньки, завернутые в синюю тряпку. Хитер ты, Карлуша, здесь никто искать не стал. А я, оказывается, жуткий трус, даже перепугался, когда нашел коньки. Что ж, пусть будет суд и надо мной!
Показал «гаги» Киру. Новенькие, никелированные, с тупым лезвием. Леха так и не успел их заточить, примерить, прикрутить к валенкам веревкой с палкой.
Мы побежали под уклон, на Каланчевскую улицу. Здесь катались зимой на коньках. Разгонялись вниз до самой трамвайной линии. И ждали попутный грузовик, который поднимет в гору, цеплялись за борт проволочным крюком. Это особое удовольствие: искры сыпались из-под коньков, когда попадался голый булыжник, ветер румянил лицо, и главное было уследить, чтобы кто-то внезапно не высунулся из-за борта, не сорвал с тебя шапку.
Наиболее известные произведения писателя вошли в цикл повестей объединенных главным героем — Электроником. Электроник — это робот, внешний вид которого был скопирован с реального мальчика московского школьника Сергея Сыроежкина. Первая книга цикла «Электроник — мальчик из чемодана» впервые увидела свет в публикации издательства Детская литература в 1964 г. По мотивам повести «Электроник — мальчик из чемодана» и «Рэсси — неуловимый друг» был снят телевизионный художественный фильм «Приключения Электроника».
«Шли последние кадры телефильма «Приключения Электроника». Серебряный мальчик и собака медленно направились к школе. К стеклянно-торжественному зданию, стоящему на зеленом поле среди жилых домов.“Приехал!” – крикнул с экрана телевизора никогда не дремлющий рыжий мальчишка Чижиков. И его сразу услышали на всех этажах. Пустая как будто школа неожиданно ожила, засверкала распахнутыми окнами, загудела привычным многоголосьем, загремела топотом спешащих ног. Из дверей хлынули потоки ребят. Они струились со всех сторон к смущенно остановившимся, вернувшимся в свою родную школу путешественникам.
Обратите внимание: вышел срочный приказ свыше! Компьютерам приказано срочно компьютериться, каруселям – каруселиться, змеям – змеиться, теплоходам – теплоходиться. А детям – играться. Ответственный за исполнение – Гум-гам. Уж он-то знает толк в играх! Главное условие – не задавать вопросов. Потому что там, где начинаются вопросы, заканчивается игра...Как вы думаете, что может означать слово Гум-гам? Название ресторана быстрого питания? Стоматологическая фирма? Жевательная резинка? Нет! Все просто: это имя самого обычного мальчишки с другой планеты.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сказка о поросенке и крольчонке, которые учились вместе с детьми в школе. Написанная весело и занимательно, сказка воспитывает доброту, честность, смелость.
В этот том Евгения Серафимовича Велтистова (1934–1989) вошли четыре захватывающие повести: «Электроник – мальчик из чемодана», «Рэсси – неуловимый друг», «Победитель невозможного» и «Новые приключения Электроника».Открывается том интереснейшим предисловием В. А. Приходько о творчестве писателя.
Стоит ли гибнуть за волшебную безделушку?Юный маг Рэндал обещает исполнить последнюю волю умирающего путника и передать наемнику Дагону таинственную статуэтку.Скоро Рэндал понимает: статуэтка обладает огромной магической силой, несущей смерть всему живому.Завладеть колдовским предметом стремятся многие. За Рэндалом и его друзьями начинается настоящая охота.Сможет ли юный волшебник избавиться от проклятой статуэтки, или ее магия уничтожит его самого?..
Дорогой друг!У тебя в руках фантастическая книга. Потому что всё, что происходит в моей совершенно новой повести, — настоящая фантастика! Представитель иной цивилизации оказался на планете Земля и подружился с девочкой Катей. И началось: погони, приключения, научные поиски и большая политика с настоящими президентами и миллиардами долларов. Прочитай эту книгу, и ты поймешь, что только дети, которые сегодня читают книги писателя Успенского, завтра будут знать, как делать мировую политику и вступать в контакт с внеземными цивилизациями.
Английский писатель Хью Лофтинг (1886–1947) широко известен серией книг о Докторе Дулитле (Айболит — его двойник). Но мимо нашего читателя прошла его удивительная повесть «На закате волшебства», где так тонка грань между реальностью и сказкой, где средневековье вступает в перекличку с нашим днем, где детям выпадает решать совсем не детские задачи, где обман и подлость пытаются осилить правду и честь, где сердце знает радость и печаль… И все это сплетено в увлекательном сюжете, выстроенном уверенной рукой Мастера.Художник Елена Попкова.
Параллельно, вместе, бок о бок существуют много миров. В каждом из этих миров поворотные моменты истории заканчиваются по-разному.Существует некое устройство для перемещения в эти миры, можно запросто покрутить ручку настройки и поймать другую реальность, но открытый доступ в другие миры означал бы крах для всей цивилизации. Зато доступ ограниченный открывает чудесные возможности…
Это фантастика. Но абсолютно ненаучная. Не ищите в этих повестях космических путешествий или встреч с пришельцами. Они — о Фантастике, которая сопровождает каждого из нас всю жизнь, живет рядом, но открывается только тем, кто ее достоин. Во-первых, детям. А во-вторых, тем взрослым, которые сумели сохранить в себе детство. А уж тогда с нами такое происходит — ну, просто фантастика!
Обычный семиклассник Коля, вернувшись из школы, находит на балконе своей квартиры - на двадцать третьем этаже! – незнакомого мальчика Олега. Тот утверждает, что "упал", когда гулял по окраинам некоего Верхнего Мира, тщательно замаскированного и потому невидимого. Когда Коля поднимает пришельца на смех, Олег предлагает вместе подняться по лестнице в небо и убедиться в том, что Верхний Мир существует…Так начинается череда случайностей, заговоров и приключений, которая изменит жизни обитателей обоих миров. А чтобы получить возможность вернуться домой, Коля должен не только найти загадочный Список Запрещенных Детей, но и научиться жестокости и искренности.