Золотые узы - [44]

Аурелия вспыхнула.

– Я вовсе не хотела причинить вам боль! Но совсем безболезненно это сделать нельзя. Уж извините.

Он покрутил чашку и одним махом выпил виски. Потом вздохнул и оглянулся – где бы прилечь?

Медленно прошел в пустой угол, сел на корточки возле стены и закрыл глаза – смертельно уставший, раненный человек.

Аурелия отвернулась к огню, чтобы скрыть выступившие у нее на глазах слезы. Как произошло, что этот мужчина имеет такую власть над ее чувствами? Девушке все еще не нравился саркастический тон, которым он разговаривал с Вальдо. Ей не нравилось, как он решал вопросы – при помощи грубой силы. Надо же такое сказать: чтобы человека повесили за кражу мешка муки!

Но Клейтон выбивался из сил, перетаскивая их снаряжение. Он много дней подряд тренировал ее и Вальдо, готовя их к переходу. Он даже потрудился достать Аурелии подходящую одежду. И он отправился искать юношу. Нет, она бесконечно благодарна Клейтону и сказала бы ему об этом, снизойди он ее выслушать.

Выразить благодарность – это одно, а признать, что Аурелия без его помощи не сможет добраться до Доусона, – это совсем другое. До лавины она еще воображала, что сможет, но теперь, увидев, чего можно ждать тут от природы, поняла свою ошибку.

Как ни прискорбно, но надо признать, что на Вальдо положиться нельзя. Ей нужен Клейтон – только для того, чтобы добраться до Доусона. Ни в каком другом смысле он ей не нужен. Во всяком случае, нельзя подвергать себя риску быть отвергнутой. Ей слишком знакома эта боль. Она вспомнила прошлую весну и тот вечер в Пенсильвании.

У них кончился семестр, и Виолетта приехала помочь сестре собраться. Почему-то Аурелии вздумалось похвастаться перед младшей сестрой тем, какие искушенные женщины ее однокурсницы. Иначе ни за что не пошла бы с ними в бар и уж, во всяком случае, не взяла бы с собой младшую сестру.

В баре на Аурелию обратил внимание молодой бухгалтер, имени его она так и не узнала. Но Виолетта, как всегда, положила глаз и на него и увела танцевать, а потом, когда бухгалтер ей надоел, выбросила его, как ненужную тряпку. Но боль от предательства молодого человека не шла ни в какое сравнение с той сердечной болью, которую причиняло сейчас ей поведение Клейтона.

Аурелия решила, что нужно поспать, – усталому человеку всегда все представляется в более мрачном свете. Вот перевяжет еще одного раненого и где-нибудь прикорнет часок-другой.

Клейтон проснулся ночью, через шесть часов после операции.

Поддерживая больную руку, он огляделся по сторонам. В лазарете царила полутьма. В углу горела керосиновая лампа, а рядом у стены сидя спал доктор Бонвитт. Видимо, новых раненых не приносили, но стоны тех, кто лежал на полу с кровавыми повязками на головах и грубыми шинами на конечностях, свидетельствовали о том, что испытания ни для пострадавших, ни для врачей еще не закончились.

Аурелия спала недалеко от Клейтона, прислонившись спиной к стене и опустив голову. Ее лицо было бледно, под глазами – темные круги. Темно-золотые локоны в беспорядке рассыпались по плечам. Белый фартук был испачкан кровью.

Удивительно, как девушка продержалась все это время. Но, видимо, она уже на пределе.

Клейтон вглядывался в Аурелию. Странно, но он не сердится на молодую докторшу за пытку, которую она нарочно причинила ему своей иглой. Но он и сам-то вел себя не совсем по-джентльменски. Хорошо бы уговорить ее остаться в Дайе. А самому отправиться в Доусон, отыскать там Виолетту и Скалли и привезти их в наручниках в Сиэтл. И тогда Клейтон Гардиан добьется, чтобы их судили, а ему вернули доброе имя. Черт, если уж Аурелия на этом будет настаивать, он даже готов взять с собой Пойзера.

Приняв это решение, он натянул сползшую куртку Аурелии на плечи. И почему ему так важно избавить эту девушку от опасностей? Почему ему так важно завоевать ее расположение? Почему ему так хочется, видеть ее счастливой?

Клейтон уснул, размышляя о том, как ему вернуть симпатию и доверие Аурелии.

Глава 11

Она проснулась от стука самодельного костыля о грязный пол. В лазарете остались лишь доктор Бонвитт, совершенно беспомощные раненые и те, кто еще не пришел в себя.

Старый врач помог Аурелии встать на ноги.

– Погода изменилась, доктор Брейтон. День обещает быть солнечным. Ближе к середине дня начнем перевозить лазарет вниз. Большинство наших пациентов уже ушли разыскивать свои пожитки.

– Вот и хорошо, – с трудом выговорила Аурелия.

Она открыла дверь, полной грудью вдохнула свежий воздух да так и застыла, прислонившись к косяку. Перед ее глазами был заснеженный склон, усеянный мешками, ящиками и сорванными палатками. Выложенные на сугробе справа от лазарета мертвецы уже не пугали ее.

Доктор Бонвитт ласково похлопал ее по ссутулившимся плечам.

– Что, все не так романтично, как представлялось?

– Я чувствую всю бесполезность своих усилий.

– Поменьше будете о себе воображать. А теперь как следует оглядитесь вокруг. Посмотрите вон на тех людей.

Аурелия окинула взглядом склон горы и узнала многих своих пациентов: со сломанной ногой, вывихнутым плечом, подвернутой лодыжкой, раной на лбу.

– Видите – умерли не все, – сказал доктор Бонвитт. – Им больно, им трудно передвигаться, но они живы. И во многом благодаря вам.